Не смей меня целовать - Дарья Сорокина

— Как её звали? — спросила тихо-тихо, боясь потревожить меня.

— Не знаю, — отвечаю с лёгкой улыбкой, чтобы хоть немного увести свою протеже подальше от мрачных мыслей, которые сам же и навеял.

— Как это? Не знал имени возлюбленной?

— Нет. Мы никогда не встречались, — представляю, каким бредом всё это кажется Ане.

— Но?..

— Я просто проснулся однажды ночью с чудовищной болью в груди и понял, что Она умерла. Мне объяснили, что это особая форма запечатления, такое случается крайне редко, но иногда странник может ощутить свою половинку на расстоянии, и мы выбрали друг друга не видя. Обычно импринтинг не имеет ничего общего с магией. Это простая химия, поиск идеального партнёра для семьи.

— Как у животных…

— Именно, но мы люди, потому докручиваем это и называем любовью. У перевёртышей связь крепче, и без своего выбранного партнёра погибаем. Очевидно, это сделано, чтобы мы заботились друг о друге до последнего вздоха, как о самих себе…

— Странная получается любовь. Я буду беречь наречённого, чтобы не умереть самой? Разве, это настоящая любовь?

Мысли мои озвучивает. Я теми же вопросами задавался, и надо же было именно мне попасть под действие самой сильной формы запечатления, а потом потерять Её, и даже не узнать, ради чего всё это было.

— А я тебе сразу сказал.

Улыбнулась. Уже легче. Надо прекращать этот слезливый разговор.

— Тео!

— М?

— Обещай, что не умрёшь!

— Постараюсь продержаться до твоих выпускных экзаменов. У меня же задание!

Снова получил странный долгий взгляд в ответ, а затем Аня осторожно спросила:

— А я тоже могу так влюбиться в кого-то, не видя и не зная?

— Теоретически, да. Но это очень редкое явление.

— А как понять, что ты запечалился на расстоянии?

Прикрыл глаза, вспоминая то ускользающее, но такое прекрасное чувство.

— Это похоже на предутренний сон, Аня. Ты грезишь чем-то и сердце твоё рвётся остаться в этой приятной дрёме, но ты очень быстро просыпаешься в своей комнате и тщетно пытаешься ухватиться за остатки картинок. Они расползаются, теряются и ускользают навсегда. И тебе сладко и одновременно больно.

— Сон? Я могла видеть его во сне?

Её голос и сквозящая в нём надежда с размаху ударили меня в грудь. Я вспомнил себя и свои пробуждения, и ту же сводящую с ума надежду. Нет… Аня не могла!

— Что ты видела?

— Ничего, я просто спросила.

Взгляд прячет. Врёт! А я-то? Ревную, боюсь за неё, заочно ненавижу того мерзавца, что лепесток ей в волосы вплёл.

— Аня, правду!

— Я и говорю правду. Отпусти меня!

Только сейчас понял, что плечи ей до боли сжимаю, а на глазах у моей подопечной слёзы. Как испортить всё за несколько минут? Спросите меня как, и я научу. Рассказал душещипательную историю своей болезни, а теперь как придурок трясусь от ревности. С чего бы?

Разжал руки, Аня тут же спрыгнула на пол и рванула к двери. Но, сделав всего несколько шагов, зашипела и привалилась к стене.

— Чёртовы сандали!.. Как же я тебя ненавижу, Тео. Сложно было забрать мои кроссовки? И джинсы, а ещё трусы нормальные, и футболку… На ней котики…

— Которые котируются, ага, я помню. Дай, взгляну, что с ногами, — взял её на руки и усадил обратно, стараясь не смотреть в глаза, где не было злости, а только отчаяние, тоже слишком хорошо мне знакомое.

Аня

Они тут все из ума выжили? Умирать, потому что умирает твоя пара, что это за чудовищный закон природы? А если я действительно выберу не глядя какого-нибудь законченного экстремала, каждый день ходящего по лезвию ножа, и даже знать об этом не буду? Надо бежать из этого мира. Срочно отучиться, избавиться от опеки Тео, отыскать другого странника и попросить отвести домой, но для начала найти трусы, штаны и нормальную обувь…

Черноглазая морда тем временем осторожно ослабил застёжки на сандалиях и издал какой-то цокающий звук.

— Что там? — спросила своего наставника поневоле. Даже смотреть не хочу на ноги, уверена, там кровавое месиво.

— Надо промыть, — только и выдал извращенец и потащил меня к той самой маленькой двери.

За ней оказалась ещё одна жилая комната с кроватью, комодом и письменным столом.

— Ты знал, что тут вторая спальня?

— Конечно, знал. Я учился в этой академии. Ты реально подумала, что нас заставят делить одну кровать?

У него даже силы посмеиваться и издеваться находятся. Он точно смертельно болен?

Ещё одна дверь — ванная с туалетом. Тео усадил меня на широкую часть бортика и включил воду, долго настраивая температуру обычными вентилями. Оставшись доволен, снял лейку душа с держателя.

— Я сама могу.

Очередной многозначительный взгляд двух чёрных бездн. Любит он в гляделки играть.

Смирилась и позволила ему смыть с ног пыль и засохшую кровь от мозолей. И когда я так успела?

— Почему не говорила, что тебе больно? Глупая отважная мышка.

— А что бы ты изменил?

— Носил бы весь день на руках.

— Чтобы все в академии решили, что мы пара и спим в одной кровати.

— Они и так это подумают. Забыла, что у нас с тобой есть один меховой сводник? Он уже по кампусу скачет и слухи распускает.

— Всего лишь слухи?

Мы оба повернулись на дверь, где, скрестив маленькие лапки на груди, стоял Шорох.

— Если это слухи, то какого чёрта, на кровати лежат Анины трусы, а у тебя Тео расстёгнуты штаны и ремень?

Тео проигнорировал выпад своего друга, а вот меня бросило жар от одной только мысли, чем мы тут занимались несколько минут назад, и во что это могло вылиться. Неловкость момента зашкаливала, и мне безумно захотелось срочно забиться под плинтус, предварительно поцеловав своего извращенца и превратившись в таракана.

— Ты его просто поцеловать хочешь, Аня, а не для превращения в таракана. Да что с вами обоими нет так? Очень долго притираетесь.

— Он мысли читает, — теперь в этом точно нет сомнений. Если раньше я ещё принимала это за совпадение, то теперь уверена, Шорох мелкий телепат!

— Таракан? Что за желания такие у тебя? — хмыкнул Тео.

— Скажи, чтобы он перестал мне в голову лазить!

С тем, что оба засранца видели меня без одежды, я уже как-то примирилась, но мысли! Это уж слишком!

— Я бы и рад, Аня. Только ты орёшь так, что за несколько этажей слышно. Научи её закрываться от ментальных, Тео, а то ваша личная жизнь станет достоянием общественности и без моей помощи. Я тут не единственный, кто может в голову влезть.