Невероятный русский - Мария Дмитриевна Аксенова

шутки между ними не прекращаются. „Устали?“ — спрашиваю я то там, то тут, желая их ободрить. „Ничего!“ — отвечают они, ласково улыбаясь, и продолжают идти». Клофач был потрясён, что даже умирающий боец, раненный гранатами, смог прошептать всего лишь одно слово — «ничего».

«Да, это великое слово, — пишет Гиляровский, — в нём непоколебимость России, в нём могучая сила русского народа, испытавшего и вынесшего больше, чем всякий другой народ. Только могучему организму всё нипочем! „Ничего! Вытерпим!“ — говорят и теперь».

Особое отношение к слову «ничего» было и у немецкого канцлера Отто Бисмарка. Об этом Гиляровский тоже вспоминает в своём рассказе.

Впрочем, история эта известная, и я перескажу её своими словами.

В бытность свою послом в России Бисмарк по пути из Москвы в Петербург нанял ямщика. Взглянув на лошадей, Бисмарк усомнился, что они вообще могут передвигаться. По его мнению, худосочные клячи давно уже должны были быть отправлены на заслуженный отдых. Канцлер указал на это ямщику, долго возившемуся с поводьями. «Ничего!» — ответил ямщик и понесся так быстро по скверной дороге, что Бисмарк начал бояться другого: «Да ты меня не вывалишь?» — «Ничего!» — отозвался ямщик. Тут они и опрокинулись. Бисмарк упал в снег, до крови изодрав лицо. В ярости он замахнулся на ямщика металлической тростью. А тот пытался отереть кровь с лица канцлера снегом и всё приговаривал: «Ничего, ничего…» В Петербурге Бисмарк заказал кольцо из той самой трости и приказал сделать на нём надпись: «Ничего». Канцлер потом не раз признавался, что слово «ничего» утешало его в самые скверные минуты. Он говорил его сам себе, вспоминал ямщика, и на душе становилось легче. Это слово «ничего» помогло Бисмарку понять русских и полюбить наш язык. Кстати, именно Бисмарку принадлежит крылатая фраза: «Русские долго запрягают, но быстро едут».

Когда железного канцлера упрекали за слишком мягкое отношение к России, он отвечал: «В Германии только я один говорю „ничего“, в России — весь народ». В этом слове для Бисмарка была зашифрована вся сила духа русских.

А что же сами русские думают об этом слове? Вот что писал поэт Пётр Вяземский: «Какая погода сегодня?» — «Ничего». — «Как вам нравится эта книга?» — «Ничего». — «Красива ли та женщина»? — «Ничего». — «Довольны ли вы своим губернатором?» — «Ничего». В этом обороте есть какая-то русская лукавая сдержанность, боязнь проговориться, какое-то совершенно русское «себе на уме».

Даже языковеды не сразу скажут, какая это часть речи: отрицательное местоимение? Наречие? Модальная частица? Неизменяемое прилагательное? Категория состояния? Вот такое многозначное слово «ничего».

Кстати, в последние годы у нас появилось ещё одно «лукаво-сдержанное» слово, которым мы отвечаем на большинство вопросов. И это тоже подметил иностранец. Правда, не немец, а швед — первый гендиректор «ИКЕА» в России Леннарт Дальгрен.

Вот цитата из его книги «Вопреки абсурду. Как я покорял Россию, а она меня»: «„Нормально“. Вне всяких сомнений, это одно из самых употребляемых слов русского языка. Всё у них нормально. „Как дела?“ — „Нормально“. „Как здоровье?“ — „Нормально“. О чём ни спросишь, всё нормально. При этом я не уставал удивляться, есть ли в России хоть что-нибудь, что вписывается в мое понимание нормы».

Нормально сказал? По-моему, ничего!

«Иностранцы» в России

Расскажу забавный случай из своей жизни. Однажды я вела один из блоков на конференции или, как теперь говорят, «модерировала дискуссионную панель». Конференция была посвящена инвестициям, на сцене сидели опытные эксперты. А в зале — начинающие инвесторы. Один из экспертов рассказывал о своём фонде и закончил словами:

— Но мы работаем только с инвесторами, которые готовы «эдвайзерить».

— Владислав, давай скажем по-русски, чтобы было понятно всем участникам конференции, — обратилась я к эксперту.

— В смысле, «менторить»…

— Вот сейчас было очень по-русски! — сказала я. Зал рассмеялся, а я пояснила: — Фонд работает с инвесторами, готовыми уделять время проектам, в которые проинвестирует фонд.

«Эдвайзерить» — жаргонное слово венчурных инвесторов. От английского advise — советовать, рекомендовать, консультировать.

«Горе тебе, словесность русская и стихотворство, за то, что восприняли имена иноязычные литература и поэзия». С таким пафосом и витиеватостью горевал по поводу вторжения в русский язык иностранных пришельцев Валерий Брюсов.

Михаил Зощенко отозвался на ту же тему в свойственной ему ироничной манере в рассказе «Обезьяний язык»: «Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный. Главная причина, что иностранных слов в нём до чёрта. Я вот на днях слышал разговор: „А что, товарищ, это заседание пленарное будет, али как?“ — „Пленарное“. — „Ишь ты, то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное“. — „И кворум такой подобрался — только держись“. — „И что же он, кворум-то этот?“ — „Да ничего. Подобрался, и все тут“. — „Скажи на милость, с чего бы это он?“ Трудно, товарищи, говорить по-русски».

И в самом деле трудно!

Конечно же, «контент» интереснее, чем «содержание», а «спикер» говорит ярче, чем «докладчик» или «выступающий»! Вопрос «когда дедлайн?» звучит весомее, чем «когда крайний срок?» Разумеется, «топлес» — это так возвышенно, а «без лифчика» — фу, так вульгарно! От слова «чекап» веет новейшими разработками, а «набор анализов» — это так банально! Новая постановка или новая редакция? — Немодно, только «ремейк»!

Вот ещё не вошедшие в полной мере в наш язык, но уже звучащие отовсюду слова: залочить (закрыть доступ, зафиксировать; от английского lock — «замок»), чилить (отдыхать, ничего не делать; от английского to chill — остужать), апдейт, пингануть, лайкнуть, расшарить, стримить….

От обилия иностранных слов устаёшь не меньше, чем от городского шума!

Они вас раздражают, они неудобны, вы не хотите больше их слышать? Спешу вас успокоить! Многие из этих слов не приживутся в русском языке.

Язык «пробует на вкус» много новых слов, но часть из них «выплёвывает», и они выходят из оборота. Вот примеры. Совсем недавно было модно «приаттачить документ» (от английского attach — прикреплять), а теперь документ лучше «приложить». И всё реже кто-то делает колл (от английского call — звонок), теперь предпочитают сделать просто «звонок».

А что до тех иностранных слов, которые останутся в нашем языке, то вы со временем к ним привыкнете. Как привыкли, например, к слову «памперс». Слова «балова́ть» и «нежить», а именно так переводится английский глагол pumper, раздражения не вызывают, как и сама эта полезная вещь. Кстати, это слово стремятся заменить словом «подгузник», но в речи людей пока ещё звучит «памперс».

Вот так, узнавая новые слова,