Доверие - Гвинет Рамон

Она вспомнила некоторых гостей в загородном доме родителей. Они даже не застилали за собой постель, считая, что за ними все уберут.

— Вам не кажется, что из-за характера вашей работы родные могут взвалить на вас многие проблемы? — усмехнулся Мартин.

— О нет. Во многих семьях присутствует такой эгоизм, но никак не в нашей, — решительно возразила Санди.

— Филомена сказала мне, что вам звонили из Англии.

— Да, одна из моих сестер интересовалась, как чувствует себя тетя.

Интересно, как он отреагирует, если узнает, что о нем думает Беатрис? Справедливо ли она назвала его «трусливой крысой»? У ее сестер длинный список поклонников. Их романы редко завершаются мирно. Первое время они обычно сходят с ума от любви к своему избраннику, а месяцем позже не желают и слышать о нем.

Филомена подала ланч: керамическое блюдо с салатом и другое — с креветками на авокадо. На столе уже лежала буханка свежего деревенского хлеба, накрытая салфеткой.

Как и в прошлый раз, хозяин усадил за стол гостью и лишь потом сел сам.

Положив себе немного салата с оливками, Санди передала блюдо Мартину и начала разговор:

— Сегодня я планирую опять заглянуть в домик Джейн. Она просила привезти кое-какие книги, а заодно я внимательнее посмотрю, как можно благоустроить жилище ко времени ее выписки.

— Вы уверены, что найдете дорогу сами?

— Конечно. Я прекрасно ориентируюсь на местности, — без излишней скромности призналась она.

— Могли бы опустить это уточнение, Санди. Вы уже доказали, что не тщеславны, но в то же время недооцениваете себя.

— Почему вы так думаете?

— Я хорошо знаю людей. В течение года после Оксфорда мне пришлось работать инструктором по туризму. Человеческая натура полностью раскрывается, когда приходится преодолевать различные трудности. Вам налить вина?

— Нет-нет, спасибо.

— Я тоже не пью во время ланча, особенно когда работаю.

— Вы пользуетесь услугами секретаря?

Он отрицательно покачал головой.

— Честно говоря, я не выношу суеты, мне лучше работается в одиночестве. Тем более что я сам отлично печатаю на машинке.

— Я чувствую себя нарушителем вашего спокойствия. Собиралась было предложить свою помощь в ответ на вашу доброту, но теперь вижу, что это излишне.

Мартин положил левую руку на руку Санди.

— Никакой вы не нарушитель. Можете оставаться здесь столько, сколько потребуется. Вы хорошо владеете пишущей машинкой?

— Да, я печатаю быстро и без ошибок, как правило.

— В самом деле? Приятно это слышать. И что вы печатаете?

Мартин не отнимал ладонь, поглаживая руку Санди, и она, скрывая волнение, ответила:

— Ну, например, обзор прессы для женского клуба, в котором состою, печатаю воспоминания одного очень милого старика, поскольку он не может опубликовать их за свой счет. Ему нужно не меньше пяти копий, чтобы разослать своим детям и внукам в разные уголки мира.

— А у этого старика занимательная судьба?

Слушая рассказ Санди, Мартин с интересом наблюдал за ней. Он чувствовал ее напряжение по руке и по неровному дыханию.

Чем больше он узнавал девушку, тем более замечательной находил ее. Ему хотелось пробудить в ней страстную женщину, если бы только она позволила.

Даже за сутки, что Санди провела на Менорке, она расцвела, как растение, которое поместили на солнечный подоконник. Пройдет еще несколько дней, и ее кожа покроется золотистым загаром. А сейчас на лице появился румянец. Дело, очевидно, в том, что внимание к себе было ей небезразлично.

Мартин убрал руку и оживленно объявил:

— Сегодня мы приглашены на коктейль. Обычно я не посещаю такие вечеринки, но вам будет интересно взглянуть на дом, куда нас пригласили. Он довольно типичный для острова, но совсем в другом стиле, чем мой. Нам надо выехать в семь пятнадцать. Вам достаточно времени, чтобы справиться с делами?

Часом позже Санди взяла у соседки ключ от домика Джейн и, распахнув ставни, во второй раз осмотрела запущенные комнаты. Она уже встречала подобный беспорядок у стариков, которые утратили всякий интерес к жизни. Но тетушка была не из них. Она пребывала в здравом рассудке и не утратила присущего ей задора. А вот за признанием Джейн, что сожаление о прошлом вызывает у нее величайшую боль, кроется какая-то тайна. Какие воспоминания заставляют ее так переживать?

Открыв окна и впустив в дом свежий воздух, Санди занялась уборкой, а в шесть часов заперла дом, вернула соседке ключ и засунула под сиденье машины пакет с использованным постельным бельем, чтобы сдать его в стирку. Конечно, можно было воспользоваться стиральной машиной в Сан Плачидо, но не хотелось злоупотреблять гостеприимством хозяина. Приняв по возвращении душ, она решилась попросить у Филомены утюг, чтобы погладить юбку для вечера.

Санди очень смутилась, когда экономка настояла, что сделает все сама. Знаками она велела гостье отдыхать, а через полчаса постучала в ее спальню и передала выглаженную юбку, аккуратно висевшую на вешалке.

— Mutes, mutes gracias, senior, — поблагодарила девушка, использовав, наверное, треть своего словарного запаса незнакомого языка.

Испанка с улыбкой что-то ответила.

Закрыв за служанкой дверь, Санди решила подарить доброй женщине цветы и шоколадный набор и обзавестись испанским разговорником.

Юбка досталась ей из гардероба сестры и была из белого хлопка, прямой по всей длине. При движении раскрывались разрезы от колена до щиколоток. Сесилия подшивала сей наряд внизу, но Санди отпустила полы на свой рост, так как была выше сестры. К юбке она надела бледно-желтую блузку и легкие белые туфли. Туалет довершили серьги и браслет под янтарь.

Осматривая себя в зеркало, Санди услышала, как Мартин спускается по лестнице.

— Боюсь, что выгляжу не слишком элегантно, — сказала она ему извиняющимся тоном.

Он осмотрел ее и вынес свое заключение:

— В вас есть то, чего не будет хватать остальным.

— Что же это? — смутилась она.

— Ваша молодость. Девичье лицо, упругое тело, густые волосы. Они лишены всего этого. Средний возраст гостей — около шестидесяти, если не придет еще кто-то помоложе. А станет слишком скучно, мы сбежим пораньше. Филомена сегодня вечером выходная, так что мы поужинаем в ресторане.

— Могу и сама приготовить ужин, я неплохо готовлю, — возразила Санди. — Но, возможно, Филомене не понравится, что на кухне хозяйничала посторонняя.

— Вы пришлись ей по душе, — заметил Мартин. — А уж она не станет притворяться, если ей не нравится кто-то из моих гостей.

— И чем же я завоевала ее уважение?

— Вы убираете утром постель, соблюдаете порядок в ванной и у вас хороший аппетит. Она не любит людей, размазывающих еду по тарелке.