Сбежавшая невеста миллиардера - Юлия Бузакина

– Как тут жарко! – слышится насмешливый мужской голос со стороны холла. – Может, вам двоим стоит охладиться у моря, пока вы по-настоящему близняшек не сделали?

От неожиданности я вздрагиваю так сильно, что ударяюсь головой о каменную стену. Никита выдыхает в мою шею горячее разочарование и выпускает меня из своих объятий.

– И что ты сюда приперся? – недовольно интересуется у родственника он.

– Тебя позвать, – подмигивает нам Владимир. – Идем, огонь уже в той самой кондиции, когда можно начинать жарить мидий.

– Идем, – Никита срывает с барной стойки свою джинсовую рубашку и быстро надевает ее на себя.

Я заливаюсь краской и стыдливо опускаю глаза. Губы горят от поцелуев. Что со мной случилось? Стоило Никите приблизиться ко мне, как остатки моего разума растворились в горячем желании. И вообще, не очень приятно оказаться застуканной на месте преступления.

Слишком браво подхватив бокал с вином, я иду следом за Никитой и его дядей на пляж.

Мы спускаемся вниз. Владимир впереди, за ним Никита, и заключаю процессию я. Честно говоря, мои босоножки на платформе совсем не подходят для прогулок по неровной местности. Но что поделаешь, надо держать марку. На данном этапе я держу не марку, а Никиту за локоть. Потому что банально боюсь подвернуть ногу.

– А ты сланцы носить не пробовала? – оборачиваясь ко мне, брезгливо интересуется он.

– В наборе моих вещей их нет, – впиваясь в его мускулистую руку еще сильнее, жалобно сообщаю я.

– На пляже камни. Тебе будет неудобно, – уверенно подхватывая меня за талию, кривится он.

– А ты для чего? Подставишь девушке свое сильное мужское плечо, – ухмыляется дядюшка.

– Когда девушка растянет лодыжку, будет не очень приятно, – отзывается Никита. – А если учитывать, что за ней охотится разъяренный жених, растяжение и вовсе можно приравнивать к катастрофе. Убежать она не сможет.

– Я не растяну, – убеждаю их, но все равно стараюсь держаться поближе к Никите. На всякий случай.

На пляже ночью достаточно прохладно. Дедушка вручил нам с Аней один плед на двоих и отправился в дом. Он любил ложиться спать пораньше.

Мы же при свете огня пытались есть жутко промасленных мидий и запивать их белым вином. В общем-то, было довольно сносно, и даже вкусно. Огромные звезды над головой добавляли романтики в наши спонтанные посиделки. Они свисали огромными гроздьями, и я впервые увидела настоящий Млечный путь.

– По этому пути заблудившиеся моряки находили дорогу домой, – забираясь к нам под плед, пояснил Никита.

– А то я не знаю, – ощутив его прохладные пальцы на своей талии, хмыкнула я. – И, если можно, держи руки при себе.

– Да ладно тебе, птичка. Все равно нам с тобой ждать результата целых десять дней. Отчего бы не совместить приятное с полезным? Я тебя сейчас быстро согрею…

– Меня и вино с пледом хорошо греют, – пытаясь вырваться из его объятий, заерзала под пледом я.

– Прекратите свою мышиную возню! – возмутилась Леночка. – Из-за вас я посадила пятно на майку!

– Никита, доиграешься, – строго взглянул на племянника Владимир, который с гордо поднятой головой ворочал угли. – Оставь Аню в покое.

– Почему? – возмущенно приподнял бровь мой ловелас.

– Потому что сейчас у вас двоих еще есть шанс разойтись в разные стороны. А если ты будешь продолжать в том же духе, где гарантия, что вам не удастся создать чудесный экземпляр к очередному юбилею дедушки? Как ни крути, придется жениться.

Я почувствовала, как руки Никиты тут же соскользнули с моей талии, а он сам отстранился.

– Трус, – тихонько шепнула я.

– Называй меня как хочешь. Я все равно не женюсь. Никогда, – рыкнул он и выбрался из-под пледа.

– Да кто за тебя замуж пойдет? – презрительно стрельнула взглядом в его сторону я.

– Еще мидий? – слишком резко выгрузил перед нами на поднос целую решетку горячих морепродуктов Владимир.

– Кажется, я сейчас лопну, – качаю головой я и тоже выбираюсь из-под пледа.

Снимаю босоножки и иду по камням к воде. Камни ледяные, а вот волны в эту ночь едва заметны. Впереди непроглядная мгла. Кажется, море слилось с небом в темноте. Месяц только народился, и почти не оставляет за собой золотистой дорожки на черном фоне. Море…

Где-то здесь моя бабушка. Возможно, моя мама когда-то тоже стояла у воды и вглядывалась в темноту. А меня почему-то бросили жестокому отчиму. К горлу подкатывается ком. Почему? Неужели я оказалась никому не нужной?

Никита становится рядом со мной и тоже смотрит в непроглядную тьму.

– Пейзаж, точно, как наше будущее, тебе не кажется? – усмехается он. – Непроглядная тьма и ни одного маяка, чтобы увидеть направление.

–Верно, – вздыхаю я.

Владимир находит в сотовом телефоне старые песни «Скорпионс», и они с Леночкой весело возятся на камнях – там, где остался плед.

– Выруби это старье, – морщится Никита.

– Отстань, нам нравится, – фыркает дядюшка и врубает на всю громкость «Ветер перемен».

От песни мне становится совсем грустно.

– А почему ты сбежала от жениха? – поддевая туфлей камень, издалека интересуется Никита.

– Меня ему продали. В гарем, – понуро сообщаю я.

– В гарем? Что, гаремы существуют?

– Оказывается, существуют. Старшие жены не смогли родить Асаду наследника, и он очень ждал этого от меня.

– И сколько у него было жен до тебя?

– Три. Я должна была стать четвертой.

– Три жены?! Зачем?! – хватается за голову Никита. – Как можно вынести трех женщин одновременно?! Мне не понять восточных мужчин…

– А кто тебя продал? – спрашивает Владимир.

– Отчим. Ему нужны были деньги на расширение бизнеса.

– Ничего себе, – Никита смотрит на меня одновременно с ужасом и сочувствием. – Разве можно торговать людьми?! Это же незаконно!

– Кажется, закон и мой отчим – понятия несовместимые.

– И ты решила сбежать?

– Да. После того, как ко мне в ванную комнату ввалились блондинка и брюнетка с чемоданчиком для шугаринга и прочей ерунды, я решила бежать, чего бы это не стоило.

– Барби-терминаторы! – оживляется Владимир.

– Что-то типа того, – против воли улыбаюсь я.

– Ну, поработали они отлично, – протягивает Никита, и тут же получает от меня удар по спине. – Ай, больно!

– Если бы не шампанское, ты бы этого никогда не узнал!

– Все равно, это было незабываемо… Теперь я понимаю ярость Асада.