Песня Вуалей - Дарья Кузнецова

– Она организовала на празднике в его доме Безумную Пляску. Судя по реакции гостей, весьма достойно… Стой, ты куда?! – Я едва успел поймать друга за штанину.

– Да она совсем сдурела! – Он эмоционально всплеснул руками. – Куда же с ее головой?! Она там с ума сойдет в одиночестве после такого, если до сих пор…

– Не спеши. Когда я уходил, с ней оставался кровник, который Хаарам. Хороший парень. – Я не удержался от усмешки. – И он как раз в ультимативной форме требовал, чтобы она временно переехала к нему или кому-то из друзей.

– А, это меняет дело, – облегченно вздохнул Пир. – Но все равно. Ты уверен? Как она?

– Жива, на первый взгляд ум при ней, – поморщился я. – Сядь и расскажи. Что у нее с головой? И что это за приступы удушья? Ну и вообще, что она из себя представляет. Я понимаю, что тебе каждый ученик безгрешен, но мне надо знать, на что она способна и действительно ли ни в чем не замешана.

– Погоди, а что ты расследуешь-то? Безумную Пляску?

– Не сказал? Во время этого представления был зверски убит дор Керц. А все имущество и титул он завещал твоей Лейле. Как думаешь, у меня есть повод интересоваться личностью этой девушки?

– Кхм. Да уж. – Пирлан покачал головой. – Вот это история. Но я тебя не порадую, я понятия не имею, какое отношение она может к этому иметь. Лейла хорошая девочка. Правда хорошая, а не потому, что она моя ученица. Судьба вот только… Она сирота, но это только предположение. Сама Лейла думает, что в детском доме провела всю жизнь и ее туда подбросили в младенчестве. На самом деле ее, чуть живую, закутанную в рваную простыню, нашли патрульные. Ей тогда было лет пять, и дар уже был проявлен. Она совершенно ничего не помнила, хотя через неделю заговорила, показав нормальное для своего возраста развитие. Целители сделали вывод о какой-то тяжелой психической травме, но выяснить подробности не удалось, как не удалось найти ее родителей. Лекари решили, что для девочки будет лучше вообще не задумываться об этом периоде жизни, потому что попытки что-то вспомнить вызывали у нее тяжелейшие мигрени и истерические припадки. Что касается удушья, это началось с четырнадцати лет. С ней опять случилось что-то очень нехорошее, причем случилось в стенах Дома Иллюзий. Я… подозреваю, – тяжело выдавил Пир, нервно ломая пальцы и глядя в пол. – Повторяю, я подозреваю, имело место насилие. Я не смог выяснить, правда ли или нет и кто это сделал, она слишком боялась и не хотела ничего говорить. Хуже всего, я подозреваю, что это был кто-то из Владык Иллюзий или, может быть, их сыновей, – вздохнул он. – Потому что возможность после обучения остаться в Доме приводила ее в куда больший ужас, чем возможность сойти с ума без поддержки приличного камня. Но она так и не призналась, не мог же я на нее давить! Факт остается фактом: страх и удушье. Очень может быть, сейчас она это событие, как и то, что произошло с ней в детстве, похоронила глубоко в подсознании. Я с того момента начал за ней внимательно приглядывать, стал ее кровником. До недавнего времени, пока в ее жизнь не вломился этот проклятый дор Керц, чтобы его Караванщик волоком тащил, мне казалось, все наладилось. Если говорить о личных качествах, Лейла добрая, ответственная, сочувствующая, самоотверженная. Боится решительно всего вокруг, но у нее столь сильная воля и характер, что об этом почти никто не знает. Она вообще очень скрытная, боится доверять даже кровникам. А еще слишком эмоционально чувствительная даже для Иллюзионистки – в пятнадцать лет эта девочка умудрилась без памяти влюбиться в портрет в газете. Гор, она не убивала эту мразь, я тебе клянусь чем хочешь! Она готова была от него на край света бежать, но таким людям не отказывают. Во всяком случае, не те, кто является для них пылью под ногами. К тому же в качестве задатка он дал очень крупный и чистый топаз, и это был достойный повод рискнуть. Я бы на ее месте тоже рискнул.

– Вот как, – пробормотал я, потому что надо было что-то сказать. – Действительно, не повезло девочке. Может, ее кто проклял?

Полученная от Пира информация особой ясности не прибавила. Конечно, я готов поверить, что магистр Шаль-ай-Грас действительно ни в чем не виновата, а просто явилась жертвой обстоятельств. Вот только насколько случайна была эта жертва? Связаны ли хоть какие-то из трех случившихся с ней бед между собой или просто Инина за что-то сильно ее не любит?

Да и… месть – очень весомый мотив, чтобы наступить на горло совести и попытаться обмануть весь мир. Никаких гарантий, что эта скрытная девушка действительно забыла о своих бедах, у меня не было. А Тай-ай-Арсель – фигура такого масштаба, рядом с которой меркнет власть Владык Дома Иллюзий. Пообещав Лейле расправу над обидчиком, дор Керц вполне мог заручиться ее искренней и добровольной поддержкой. Но тогда мотива для убийства этого человека у нее тем более нет! Или помощь ей пообещал кто-то третий, в качестве платы потребовавший смерти Тай-ай-Арселя?

Тьфу, опять я скатываюсь в область предположений и сослагательного наклонения. Факты, нужны факты, а их как раз нет. Только слова, слова, слова… и иллюзии.

– Глупости, при чем тут проклятие, – махнул рукой Пирлан. – Но пообещай мне докопаться до сути, ладно?

– А то ты плохо меня знаешь.

– Хорошо, но… я волнуюсь за нее. Она слишком хрупкая, чтобы выжить в одиночестве, и слишком замкнутая в себе, чтобы разделить с кем-то проблемы. Ей бы влюбиться как следует, в хорошего человека!

– А при чем тут я? – не удержался я от гримасы.

– Извини, – смутился Пир. – Просто мысли вслух. Хотя у тебя в жизни схожая проблема…

– Пир, еще ты не начинай копаться в моей душе, – огрызнулся раздраженно. – Без тебя хватает желающих перелопатить ее вдоль и поперек!

– Извини, – виновато улыбнулся кровник. – Рефлекс воспитателя, ничего не могу с этим поделать. За всех волнуюсь, пытаюсь решать чужие проблемы.

– Бывает, – обтекаемо отозвался я, не желая вступать в полемику. – Черкни записку, к кому в гости подастся твоя проблемная ученица. Есть ощущение, что кое-кто в ближайшем будущем пожелает с ней познакомиться, не хочется потом искать ее по всему городу.

– Кто? – нахмурился Пирлан.

– Это дело курирует Его Величество лично, а наш император на диво любознателен, – отмахнулся я, с трудом поднимаясь на ноги.

Хар, сдав меня с рук на руки Бьорну, скрылся, так и не ответив ни на один из вопросов. Впрочем, по сути вопрос один и старый: кто такой Хаарам? Вернее, ответ я получила, но он мало отличался от прежних. И был, если честно, справедливым: откровенность за откровенность. А я не для того старательно оплетала паутиной иллюзий собственный разум на протяжении стольких лет, чтобы пожертвовать всем этим во имя праздного любопытства.

Я возражала кровникам, что прекрасно смогу прожить в собственном доме, но в глубине души была благодарна им за упрямство. Под крышей огромного дома Берггаренов мне стало спокойней и легче дышать, и сейчас я с наслаждением потягивалась под одеялом. Привычное к гамаку тело поначалу капризничало, но потом признало удобство по-солдатски жесткой широкой кровати.