Тайные практики ночных шаманов. Эргархия - Ночная группа - Константин Ворон

– Забилась в палатку и плачет.

– Приведи ее сюда.

Сначала я почувствовал раздражение. Эти сволочи, «колдуны проклятые», довели девушку до нервного срыва, а теперь, видите ли, и навестить ее не хотят!

Трудно, что ли пройти полтора километра к ее палатке? Но вдруг я понял, что Генерал не хочет, чтобы его кто-нибудь видел.

Наверное, мои чувства отразились на моем лице – Генерал сказал:

– Да. Я не хочу, чтобы меня здесь видели.

Я поплелся через лес к Кобре. Она действительно сидела в палатке и вытирала слезы.

– Я боюсь сойти с ума, – прошептала она.

Я обнял ее и повел к Упырю и Генералу. Она дрожала всю дорогу и прижималась ко мне при каждом шорохе.

Генерал уложил Кобру на пол шалаша спиной вверх, обнажил ее спину и прощупал позвоночник. Он произвел нечто вроде массажа, оттягивая кожу и разминая ее своими цепкими пальцами. Потом усадил Кобру перед собой, вытащил из кармана своей клетчатой рубашки пробирку с тонкими иголками, вынул иглу и медленным вкручивающим движением воткнул ее Кобре в переносицу. Кобра сидела неподвижно, потом глаза ее закрылись и через четверть часа она уже дремала, прислонившись к стенке шалаша.

– А ты выпей вот это.

Генерал извлек из лежавшего в углу рюкзака маленькую бутылочку, влил ее содержимое в чашку и вручил мне. Я выпил. Это был терпкий горький густой настой какой-то травы. Через некоторое время я почувствовал, как рассасывается лихорадочная тревога и приходит спокойствие.

– Тебе с Коброй действительно нужно отдохнуть пару деньков, – сказал Генерал, – пусть все уляжется в ваших умах.

Он повернулся к Кобре, вытащил иголку. Кобра проснулась. Она выглядела свежей и отдохнувшей. В ее теле опять появилась волнующая гибкость.

Мы разошлись по своим палаткам. Локка ушел на берег, а я вновь погрузился в переживания предыдущих дней.

Я не хотел быть обманутым, но и не хотел терять открывшийся мне мир. И мне совершенно не хотелось терять расположение Кобры. Она со страхом, но непреклонно шла в глубину новой реальности. Мое бегство выглядело бы непростительным малодушием, а я хотел нравиться. Какая-то часть меня принимала слова Локки, но другая была убеждена, что случившееся не было обманом.

Два дня я посвятил дальним прогулкам, купанию в Днепре, ночным свиданиям с Коброй, которая опять стала прежней, обольстительной и веселой. Я пытался заговорить с Толстяком и Помощником, но они уклонялись от бесед. Видимо, распоряжение о трехдневном карантине было доведено до всех инструкторов. Во всей их команде чувствовалась жесткая дисциплина, несмотря на внешнюю хаотичность и ненавязчивость.

Вечером второго дня ко мне подошел парень из Питера. Вид у него был крайне озабоченный. Он начал без предисловий.

– Я слышал, ты и Кобра видели Светящегося Змея.

– От кого же ты это слышал?

– От Барбароссы. Дело в том, что я тоже видел это чудовище.

– Когда?

– Этой ночью.

Парня била дрожь. Он судорожно сглатывал слюну. Я подумал, что еще недавно выглядел точно так же, и невольно засмеялся.

– Ничего в этом нет смешного, – с обидой произнес Питерец, – я не знаю, что это было. Я хочу обсудить с тобой наш общий опыт.

Он рассказал, как после ночной беседы за костром его пригласил на прогулку в Голубой Каньон Барбаросса.

Они выбрались на склон, сели. Барбаросса попросил его внимательно смотреть на исток ручья. Так они сидели часа два. Потом появилось голубое свечение, и из ручья выполз Светящийся Змей.

– Он вполз мне прямо в голову, – напряженно сказал Питерец и закашлялся. – Я не могу понять, влез ли он в меня, или это я расширился до размера Каньона.

– Ты чувствовал его плотность? – спросил я.

– Да-да, – судорожно глотая, ответил он, – ты это очень точно сказал, он был плотный, тяжелый и давящий. Я его не только видел, но чувствовал его тяжесть. Я не мог подобрать этого слова – плотность. И ты знаешь, я видел его со всех сторон сразу. Он был внутри меня, внутри моих глаз.

– А до этого Черногорец показывал тебе свои картинки?

– Да, и прошлым летом, и этим, дней десять тому назад.

– И какую картинку ты выбрал?

– Птицу с длинным клювом и свастикой на груди.

– Этим летом или прошлым?

– Этим. Прошлым я выбрал зеленого жука-скарабея с красным орнаментом по бокам.

– И что ты видел?

– С жуком было неинтересно. Он помахал крыльями, развернулся и улетел. Черногорец все посылал меня за ним вслед, но ничего у меня не получилось. А с птицей было интереснее. Она взлетела на высокую скалу. Там была пещера, светящаяся изнутри красным светом. Птица влетела в пещеру и обнаружила зеленого жука, почти такого же, как на прошлогоднем рисунке, тоже с орнаментом. Она склевала его, потом у нее раздулся живот, из клюва выползла зеленая змея, и у нее по краям был орнамент, такой же, как у жука – красные кубики и кольца между ними.

– А Светящийся Змей был такой же, как твоя зеленая змея?

– Ты знаешь, я об этом не подумал. Действительно, похож, но без орнамента.

– Помнишь, Барбаросса заставлял нас вынимать эйдос из зеленого змея и помещать его в красного?

– Это когда Кобра заорала?

– Да, тогда Змей вполз ей в голову, так же, как и тебе.

– Знаешь, нет. Я их совместил, но ничего подобного не было. Нарисованный змей и Змей в Каньоне – очень разные.

– И что ты об этом думаешь?

– Не знаю, наверное, Барбаросса меня загипнотизировал.

– Боюсь, что все гораздо сложнее. Я видел Светящегося Змея, когда Барбаросса водил вас к светящейся поляне. Тогда Кобра столкнулась с Ревой. В Кобру вполз Змей, когда она слила красного и зеленого змеев. Здесь что-то другое – не гипноз и не психоделики. Если я прав, и тут есть какая-то система, то завтра Барбаросса должен будет провести такое же занятие, и ты снова увидишь Светящегося Змея.

Почему я не догадался расспросить Кобру о Черногорце?

Впрочем, я и сам ничего не рассказывал ей про видение в его в шалаше. После ужина я увлек ее в темноту. Рассказал про картинки Черногорца и приключения Питерца. Попросил вспомнить, все, что происходило с Черногорцем прошлым летом и теперь, и что ей говорила Лань про Светящегося Змея.

Кобра рассказала сначала о карточках, которые ей показывал Черногорец прошлым летом. Тогда ничто не заинтересовало ее. Выяснилось, что она выбрала ту же карточку, что и я. Но никаких видений не было. А в этом году Черногорец пригласил ее к себе снова. Это случилось на второй день после ее приезда. Черногорец вновь разложил карты. На этот раз она почувствовала какой-то странный интерес к карточке с изображением ползущих по камням жуков. Она закрыла глаза, и вдруг картинка ожила. Жуки хаотично ползали перед ней. Ритм их движений завораживал. Трудно было сказать, к какому виду они относились. Их крылышки были полупрозрачны, и сквозь них просвечивала пульсирующая зеленоватая масса. Затем Кобра увидела, что движения жуков отнюдь не хаотичны. Жуки на самом деле никуда не ползли. Это по камням шли волны как на море, и жуки просто поднимались вверх по каменистым гребням и опускались вниз. Черногорец остался доволен.