Стальные сны - Глен Кук

– Джа устроил суматоху. Требует вас. Ему известно, где вы находитесь.

– Мне тоже не мешало бы с ним встретиться, – заметила я.

– Скажи, чтоб привели его сюда, Махер.

Тот передал приказ Радиши. Мы ждали. Радиша и я, словно две пантеры, не сводили друг с друга глаз.

– Почему вы боитесь Отряда? – спросила я ее.

Она и глазом не моргнула:

– Вы сами прекрасно знаете.

– Я? Я досконально изучила историю Отряда и не припоминаю ничего, что могло бы объяснить ваше отношение к нему.

Копченый прошептал что-то. По-моему, он обвинял меня во лжи. Он все больше действовал мне на нервы.

Величественно, словно король, вошел Джахамара Джа.

Глядя на Радишу, я невольно задавала себе вопрос: как ей удавалось преодолеть проблемы, связанные с ее полом?

Теперь же мне стало любопытно: а как со своими справляется Джа? Его появление было преисполнено театральности. Он оглядел нас всех. Но мы никак не прореагировали ни на его помпезную фигуру, ни на роскошный наряд, ни на власть, которую он изображал всем своим видом. Наше безразличие его неприятно удивило.

Для таглианца он выглядел нетипично: ростом футов в шесть, примерно двести фунтов веса. Кожа светлее, чем у большинства его соотечественников. По таглианским меркам, это – достоинство. Богатые таглианки всю жизнь старались прятаться от солнца. Его можно было считать красивым и с точки зрения северян. Рот – дерзко-насмешливый, но выражение глаз создавало впечатление, что он вот-вот расплачется. Наверное, из-за того, что дела его шли не так, как ему хотелось.

Радиша выждала секунд десять, затем как рявкнет:

– Так что у вас за дело?

Секунда замешательства. Он был окружен людьми, от которых не ждал ничего хорошего. Кое-кто из них с радостью перерезал бы ему горло. Даже Копченый смотрел на него как на отвратительное насекомое.

– Итак, попались, вас будут судить ваши враги. А я думала, вы окажетесь удачливее. Раз уж затеяли свою игру.

– Какую игру? – Он не очень умел скрывать свои чувства. Его неприязнь ко мне была очевидна.

– Ваши интриги. Сбежав из Дежагора, вы совершили неверный шаг. Теперь всякий может обвинить вас в трусости.

– Вряд ли. Битва была проиграна. Я хотел сохранить хоть часть армии.

– Вы сбежали еще до того, как был решен исход сражения. Ваши собственные воины подтверждают это, – выпалила Радиша. – И если вы причините нам неприятности, мы напомним об этом семьям тех, кто не вернулся домой.

– Я не привык к тому, чтобы мне угрожали. И не потерплю угроз ни от кого.

– А вы помните, как пришли к власти? – спросила я. – Многие хотели бы узнать об этом поподробнее.

Среди них были и те, кто присутствовал при этом разговоре. Остальные уставились на Джа с любопытством.

– Было бы очень мудро с вашей стороны вести себя поскромнее, перестать гнаться за военной мощью и властью и довольствоваться тем, что у вас есть.

Взгляд Джа метал молнии.

– Ведь вы уязвимы. И с этим ничего не поделаешь. Слишком много оплошностей допустили. И если будете продолжать в том же духе, накличете на свою голову беду.

Он посмотрел на нас, но сочувствия не увидел. Единственное, что у него оставалось, – это его задиристый тон. А уж этим оружием он владел в совершенстве.

– Ну что ж, этот раунд вы выиграли. – И он устремился вниз.

Нож расхохотался.

Он смеялся потому, что знал – Джа не терпит насмешек. Нож нарывался на конфликт.

Я бросила в его сторону предупреждающий взгляд. Он встретил его спокойно. Ему никто не указ.

На лестнице стихли шаги Джа.

– У меня дела, – сказала я. – Мы ничего не успеваем. Хотя владеем ситуацией. Я намерена закончить дело Отряда. А вы, я знаю, собираетесь помогать нам до тех пор, пока это вас устраивает, а потом воткнете мне в спину тесак. Так вот, не выйдет. Нож! Ты идешь со мной или остаешься?

– Иду. Здесь мне делать нечего. – Лебедь и Махер выглядели смущенно, а Радиша явно разозлилась.

Как только мы покинули крепость. Нож заявил:

– От отчаяния Джа может натворить дел.

– С ним я справлюсь. Он будет колебаться до последнего. Проверьте, как дела в вашей роте. – Когда Нож отошел достаточно далеко, я сказала Нарайяну:

– Он прав. Будем ждать действий Джа? Или сами сделаем первый шаг?

Он не ответил мне. Ждал моего решения.

– Мы предпримем шаги, когда поймем, что он что-то затевает.

Я оглядела лагерь. Так, линия заграждения была уже возведена. Пока что этого достаточно… Я буду вносить поправки, но только для того, чтобы чем-то занять людей. Насыпи повыше, а рвы – глубже. Можно до бесконечности.

– Передайте шадаритам, что Госпоже нужна конная гвардия. Заодно и выясним, какой реальной силой располагает Джа. Распространите среди беженцев слух, что предпочтение будет оказано тем, кто присоединится к нам добровольно. Нам также нужны добровольцы из провинций. Необходимо рассказывать о нас всем и всякому, до того как эти идиоты посеют зерна сомнения среди населения.

– Есть много способов распространить тот или иной слух, – признался Нарайян. – Но нам придется переправить кое-кого из наших друзей через реку.

– Делайте что хотите. И начинайте немедленно. Нельзя позволить нашим врагам прийти в себя. Отправляйтесь.

Взобравшись на возвышение, там, где должны быть сооружены северные ворота, я осмотрела местность. Мои воины трудились, как муравьи.

Похоже, их трудолюбие передалось не многим. Только строители на другом берегу реки да женщины-гуннитки работали с таким же усердием.

Повалил дым. Один из костров был зажжен. Когда пламя разгорелось, какая-то женщина бросилась в него.

Теперь я вынуждена была поверить.

Я вернулась в укрытие, которое построил Рам, и решила поупражняться в магии. Скоро она мне понадобится.

Сны стали более мрачными. О смерти.

Кошмары снятся всем, но никогда в жизни, проснувшись, я не припоминала их с такой ясностью и в таком количестве. Некая могущественная сила завлекала меня, пытаясь то ли завербовать, то ли подчинить своей воле.

Эти сны – не более чем плод больного сознания. И если расчет был на то, что они заинтригуют меня, то сила, внушающая их мне, не знала меня.

Пейзаж безысходности и смерти под свинцовым небом.

Все покрыто слизью, повисшей на нитях причудливого творения пьяного паука.

Безумие. Безумие, безумие. И нигде даже пятнышка цвета.

Среди всего этого тления я видела лица тех, кого хотела бы считать мертвыми. Я ступала по нетронутой земле, как ее властелин. Упыри, окружавшие меня, были воплощениями моей воли.