Белая дорожка, черная судьба - Леонид Сергеевич Сухоруков

деньги, оставшиеся от тех, что ему одолжил отец. Ваня подсыпал лошадиную дозу амфетамина в бокал Маши, пока та играла с сыном. Эту операцию он проделал в те выходные еще раза три, ведь Мария для общения с сыном не жалела времени и приходила к нему ежедневно, благо Ваня это позволял. Мария стала себя плохо чувствовать и подумала, что это на нее навалилась депрессия от того, что Жека не с ней. Но Ваня, когда зашел разговор о ее самочувствии, предложил ей нюхнуть для «разгона» дорожку. Она, чувствуя себя из ряда вон плохо, согласилась.

Ваня за бесценок быстро продал свою дорогую квартиру и переехал на окраину в однушку. Оставшиеся деньги он решил пустить на реализацию своего плана. Купил дешевую машину за 200 тысяч рублей, отдал долги – 300 тысяч, обставил мебелью новую хату, а оставшиеся 4 миллиона положил в банк под проценты, на которые стал жить. Время от времени раздавались звонки Марии, которая просила у него еще товара, он ей бесплатно отдавал маленькие дозы, чтобы она чувствовала свою зависимость от него. Жека целыми днями играл в плейстейшн, много капризничал и не изъявлял желания заниматься развивающими играми. Ване это было только на руку. Так прошел первый месяц после бракоразводного процесса. Мария превратилась в наркоманку, которая спускала все деньги на себя и свои потребности. Ваня был доволен собой, потому что его план работал. Он осознавал, что своими поступками ломает жизни, и его это не сильно волновало. А проблема Маши заключалась в том, что она доверяла ему слишком сильно. Вообще проблема подавляющего большинства молодежи в том, что они больше доверяют совету ровесников или даже чужого человека, чем доброму слову родственников. Ведь мама Марии говорила в свое время, что они с папой против ее союза с Иваном, но Маша не слушала и верила в любовь между двумя чужими людьми. Каждый раз, когда Маша под кайфом приходила к Жене, она увлеченно с ним играла, всячески занималась и кайфовала, затем Ваня записывал ее бред, который она несла ему наедине, на камеру, и собирал потихоньку компромат. В итоге еще через два месяца активного употребления Маша превратилась в анорексичную особу с прыщами и проблемами со здоровьем. Это был триумф Вани. Он быстро настучал в социальные органы с целью лишения ее родительских прав, предоставил все доказательства, утрировал события, которые излагал устно, и преувеличивал свою роль в воспитании сына. Цель была достигнута. Ваня стал единственным полноправным опекуном Жени.

Собравшись в США, Ваня представлял в красках будущее, которое ждет малыша на другой стороне планеты. Съездив в дорогой тур, он оставил там ребенка, по сути, отказавшись от его воспитания, и вернулся обратно в Россию. Что произойдет с ним самим, его уже не сильно волновало, потому что Иван рассчитывал, что его потомки, которые будут жителями развитой страны, сделают все возможное для того, чтобы оживить или максимально продлить жизнь своего отца или дедушки. По возвращении домой он закатил вечеринку в честь этого события, на которую пригласил Саню с женой и Машу, пообещав ей хорошую горку порошка, пришла и Вика. Пока все плясали в наркотическом угаре, не заметили пропущенных звонков от родителей Вани. Он не связывался с ними около месяца, и они заподозрили неладное. Когда он их набрал, те по телефону раскусили, что он опять обдолбан, разразился скандал, все кричали друг на друга и бросали трубки. Отмечу, что Саня не употреблял уже довольно долгое время, сорвался только на своей свадьбе, ведь здоровье было подорвано бесконечными наркомарафонами, а так он держался трезвым и не принимал без повода. Так и в этот вечер – он выпивал, но наркотики не трогал, хотя и принес с собой кокаина в подарок. Вообще отношения между друзьями были уже не те. Раньше они были неразлейвода, но Ваня стал с подозрением относиться к трезвому другу, который, по сути, принимал непосредственное участие в разрушении его жизни. Поняв, что среди нариков ему ловить нечего, Саня забрал жену и ушел, убедившись, что все новости в жизни Вани они обсудили. Пока язык был развязан, Ваня болтал без умолку, все как завороженные слушали его с упоением. Речь шла как по маслу, и в ходе разговора он не заметил, как сболтнул, что это он подсадил Машу на наркотики. Вика зааплодировала в конце истории, а Маша затаила обиду. Она ушла к родителям, чтобы рассказать им причину своей беды, отец сказал, что засадит засранца надолго по многим статьям, нужны будут только показания Маши. Та с охотой согласилась и изложила на бумаге все, что знала про Ваню и его приключения.

Вскоре к Ивану на квартиру нагрянули полицейские со спецназом, скрутили сонного парня и выбили из него признательные показания по всем его преступлениям. На квартире нашлось немного наркотиков и налички, которую доблестные стражи порядка разделили между собой. Но цели сажать Саню «прицепом» за Ваней у Маши не было, поэтому показания оказались не совсем правдивыми и на зону заехал один Ваня. Когда он позвонил из следственного изолятора Сане, тот вежливо отказал другу в помощи и попросил не впутывать его в свои проблемы. Ваня все понял. Родители наняли дорогого адвоката, но тот ничем не мог помочь, ведь Ване на суде вменяли убийство с отягчающими обстоятельствами, сбыт наркотических средств, контрабанду, рэкет, кражи, и вдобавок всякого накопали по мелочи. Светило примерно 15–20 лет строгого режима – плохая перспектива для молодого парня, но делать было нечего. В СИЗО во время следствия Ваня сидел один и позже отправился на зону. Когда он зашел в камеру, зэки его осмотрели с ног до головы и тот спокойно ответил на их вопросы. Надо сказать, что он правильно это сделал, потому что на зоне, по сути, те же законы, что и на воле: быть адекватным человеком и не перегибать палку. Так Ваня познакомился с сокамерниками и спросил, как правильно заходить в камеру. Те отвечали, что главное – никого не обижать, особенно тех, кого видишь первыми. Не соврали, в общем. В его «хате» было 9 человек, коек на всех не хватало. Так делается специально, чтобы в случае, если новенький не поладит с добрыми ребятами, отправить в камеру к блатным, которые насилуют и творят беспредел. В общем, шконок было на одну меньше,