Тэмуджин. Книга 3 - Алексей Гатапов

– Только у меня будет одна просьба, – сказал он, глядя на улыбающегося Бури Бухэ, – вы должны принять ее, ведь нехорошо отказывать тому, кто уходит из этого мира.

– Просьба? – с любопытством переспросил Бури Бухэ и тут же согласился: – Ну, что же, говори.

– Каков ни будет конец в нашем поединке, меня отправьте к предкам, а друзей моих отпустите. Это я подговорил их на побег. Я во всем виноват.

Бури Бухэ долго смотрел на него, трудновато вникая в услышанное, и, наконец, поняв, призадумался. Вдруг он решительно махнул рукой:

– Я раздумал! Не буду бороться.

Алтан удивленно посмотрел на него.

– Не хочу ломать хребет такому парню… – Бури Бухэ обернулся к своим нукерам, посмотрел на стоявшего с краю рослого, как трехгодовалый лось, парня. – А ну-ка, выйди сюда, поборись с ним вместо меня, а я посмотрю.

Он отошел в сторонку, уступая место, с любопытством поглядывая на того и другого.

Нукер усмехнулся под нос, пренебрежительно смерил глазами джелаирского юношу, который был и ростом поменьше и телом потоньше его. Он рывком снял с себя туго подпоясанный ремень с оружием, передал другому нукеру и сбросил с плеч полушубок. Давя тяжелым взглядом, вразвалку приблизился к юноше, видно, собираясь с ходу расправиться с ним. Властно протянул к нему правую руку, собираясь ухватить его за ворот, но тот вдруг неуловимо резким движением перехватил его обеими руками, а сам присел, тут же подсекая его переднюю ногу на утоптанном снегу и одновременно поворачиваясь туловищем, увлекая его через себя. Тот взмахнул в воздухе подсеченной ногой, скользнул другой и, крутнувшись в воздухе, навзничь рухнул в снег. Мухали остался на ногах, с легкостью барса отскочил в сторону и выпрямился.

Бури Бухэ, глядя на него, удивленно покрутил головой, потом повернулся и подошел к взиравшему на них со стороны Алтану, сказал:

– Этот парень мне нравится, я возьму его к себе.

Алтан недовольно нахмурился, покосился по сторонам.

– Так ты весь народ распустишь. Если мы будем так просто менять свои решения, завтра и другие побегут, куда это годится?

– Этот парень мне нужен, – стоял на своем Бури Бухэ, и, глядя на раздосадованного Алтана, примиряюще улыбнулся: – Я ведь давно ищу себе хорошего борца, а в следующий раз и я тебе уступлю в добыче.

– Ладно, – отступился тот, все так же хмурясь, – только потом не забудь эти слова. Ну, а с остальными как, сейчас же перебьешь их?

– Оставлю в живых, – нахмурился тот. – Он просит меня, а я не хочу отказывать в первой же просьбе нукера.

– Оставишь?.. И что ты с ними будешь делать?

– В нукеры возьму. Мне нужны нукеры.

– Смотри, парни эти, видно, беспокойные, потом хлопот с ними не оберешься. Таких лучше сразу переправить на тот свет, чтобы потом не пожалеть.

– А мне не нужны смирные собаки, – проворчал Бури Бухэ, – собаки должны быть злые, помнишь, как говорил наш дед Хабул. А уж я-то сумею взять их в руки, я быстро приучу к порядку.

– Посмотрим, – проворчал Алтан, отходя от него.

Он обернулся к толпе, посуровев лицом, выставил вперед грудь и зычным голосом огласил:

– Мы, кият-борджигинские нойоны, пожалели ваших детей, и вы запомните нашу доброту. Вы теперь повиновением должны искупить их вину. Ваши мужчины пойдут с нами. Если они покажут себя хорошо и будут воевать за нас, то и из добычи что-нибудь получат, а если так же, как эти, будут пытаться убегать или еще что-то… на этот раз пощады не просите. А все остальные сегодня же, всем куренем, должны откочевать на Онон и пристать к куреням киятских нойонов. Всем понятно или нет?..

Бури Бухэ, уже не глядя на Алтана, подошел к Мухали. Хлопнул его по плечу, дружески улыбаясь и подмигивая, подбадривал:

– Ничего, не горюй, будешь жить у меня как самый лучший нукер. Будешь на праздниках бороться. Я сам буду учить тебя, таким хитростям научу, которые никто кроме меня не знает… – и, глядя на его все еще холодное лицо, удивленно спросил: – Ну, а ты что, недоволен, что ли? Почему хмуришь лицо?

Тот, переминаясь на ногах, неуверенно ответил:

– А как же мои друзья?

– О них не беспокойся! – решительно отрезал Бури Бухэ. – Будете вместе. Я их всех в нукеры возьму, мне нужны смелые парни. Ну, как, согласен ты?

– Согласен, – вздохнул Мухали и, впервые за все это время коротко улыбнувшись, словно не веря происходящему, долгим взглядом оглянулся вокруг, посмотрел на встающее на восходе красноватое солнце.

Известие о новом нашествии борджигинов ветром разлетелось по всей керуленской степи. Курени южных монголов, разом лишившись покоя и сна, затаились в ожидании неминуемых бед: войн, смертей, грабежа…

Позже стало известно и о других набегах борджигинов на керуленские рода – на востоке долины, за хребтами Ондрийн. Нойоны тамошних борджигинских улусов – части оронаров, дурбэнов, примыкавших к ним некоторых айлов бугунодов и других, – которые из-за снегов еще в начале зимы откочевали в верховья Улзы и жили там обособленно, получили приказ от Таргудая и направились в поход против южных самостоятельно, своими силами.

Идя отрядами по три-пять сотен всадников, они нападали на небольшие курени и стойбища в низовьях Керулена, отбивая табуны, убивая людей. Мелкие керуленские рода в страхе бежали от них на запад, к джелаирам, и дальше – к джадаранам.

Те же, кто были посильнее – части хонгиратов и олхонутов, с ними же некоторые баяуты и другие, так же из-за снегов ушедшие на восток, оставались на местах. Объединив силы, они упорно отражали борджигинские нападки. Было несколько ожесточенных сражений с потерями с обеих сторон.

В ставке джадаранского Хара Хадана вновь собрались вожди южных монголов и все, как один, решили, что настало крайнее время: если не дать отпора зарвавшимся борджигинам сейчас, они распояшутся окончательно и после остановить их будет невозможно.

В несколько дней они подняли под знамена отборное войско в три с лишним тумэна и двинулись на врагов. Всей силой обрушились на беспечно стоявшие в степи – западнее горы Бэрх – охотясь на стада дзеренов борджигинские войска, с ходу смели их и погнали на север.

Распалившись в отчаянии, понимая, что обратного пути им уже нет, что только победа даст им жизнь, керуленские монголы дрались как взбесившиеся звери и гнали ононских как самых заклятых врагов. Не жалея стрел они осыпали ими бегущие толпы, кололи копьями и рубили всех, кого могли достать отточенные клинки кривых сабель и прямых мечей. Те же, ошеломленные столь сокрушительным отпором, огрызались, сбивались небольшими кучками и бросались на преследующих, но закрепиться на месте и дать сражение, как ни пытались, не могли.

До Онона не дошла немалая часть борджигинских воинов. Как подсчитали после, около двух с половиной тысяч мужчин остались лежать в снежной степи от горы Бэрх до верховьев Шууса. Столько же было раненых.