Пепел - Федор Березин

— «Куколка один» «улью»: получен код… «Куколка шесть» «улью»: получен код, — а затем после длинной-длинной паузы: — «Куколка один… шесть» «жало» в готовности, — и снова бесконечные минуты, а может, часы и шелест, шелест в примитивных поношенных динамиках, и снова далекие голоса людей-машин, людей-насекомых, мертвые голоса, стремящиеся за спокойствием спрятать эмоции. — «Куколка один» «улью»: первое «жало» вышло, повторяю, первое «жало» вышло… И так шесть раз с небольшими вариациями и не всегда по порядку.

Что-то происходило, рушилось или взмывало, и струйка пота ощущалась на затылке, и на плечах, но это уже пот охранников, бегущий с их ладоней: они тоже чувствовали, но не понимали, а вот Хадас Кьюм уже понял… И стучало в висках, и бессильно вздувались мышцы, и напрягались сухожилия, а там, в далеких бункерах, мощные, направленные взрывы срывали припо-верхностный, не потревоженный слой земли… И уходили вверх гиганты из титана, и теперь Хадас знал, куда они шли. Этот замкнутый на себя мирок выпрыгивал из нереальности как виртуальная частица и смело превращался в расширяющуюся вселенную, проснувшуюся от коллапса, а там, за горизонтом событий, о ней слыхать не слыхивали.

Их звали Валье, Садао и Марч. Они проводили плановые регламентные работы. Боевая кинетическая станция (БКС), на которой они в данный момент находились, отличалась высокой степенью надежности, тем более она никогда еще не использовалась по прямому назначению, однако это не исключало ее поломки за длительные сроки. Вот уже пять лет на нее не ступала человеческая нога, а рука не касалась стерильно чистых панелей. Громадная конструкция долго ждала гостей, и вот наконец рядом с ней пристроилась небольшая, созданная для полетов в вакууме пассажирская ракета. Двое людей покинули свое сложноустроенное жилище и пристыковались к БКС. Они были одеты в не слишком массивные скафандры и тем не менее надежно защищены от вредного воздействия космоса. Некоторое количество излучения пробиралось, разумеется, и через эту оболочку, поэтому вероятность лейкемии среди них превышала нормально-планетные стандарты, но за этот риск им платили дополнительно и щедро.

Оба пристегнулись к поручням и посмотрели друг на друга, делая ободряющие жесты. Это была традиция: вместе они работали довольно давно. Лиц друг друга они не наблюдали, одному мешало слепящее сияние Индры, в связи с чем прозрачность стекла автоматически падала, а другому отражение светила в шлеме напарника. Каждый приступил к своим обязанностям. Садао начал отвинчивать запор входного люка аппаратной кабины, а Валье, подождав, пока товарищ справится со своим делом, двинулся вдоль конструкции, внимательно осматривая внешнюю поверхность. Он перемещался, отталкиваясь руками подобно водолазу, периодически перецепляя тросик, связывающий его со станцией, когда карабин упирался в очередное крепление легчайшего парапета. В этом мире без веса его прочности вполне хватало для столь легкого предмета, как космонавт.

Вскоре Валье добрался до оснований громадных медных колонн, уходящих в высоту, а может, в глубину окружающей бездонной бездны, как кому нравится, на триста пятьдесят метров. У Валье была очень несложная работа, по крайней мере до момента нахождения неисправности — нужно было просто внимательно следить за проплывающей мимо металлической поверхностью и замечать ее износ и возможные выемки от попадания метеоритов. Большие выемки могли привести к падению выходных параметров всей конструкции во время ее работы, и в задачу космонавта входило устранять таковые прорехи. Контролирующего органа выше него самого в этом плане не существовало, БКС никогда еще не использовался, а в случае его применения никто не гарантировал, что повреждения не нанесены в результате собственной работы или вследствие попадания метеора в послерегламентное время, поэтому, можно сказать, он работал под собственным контролем и им руководила только совесть. Однако Валье любил свою работу, и ему щедро платили. Он тщательно светил под собой мощным фонарем: в этом мире не было полутеней, это был мир полных контрастов темноты и света. Из-за большой площади разгонных стержней работы у него было очень-очень надолго. Пока в начале процесса ему было достаточно интересно даже из-за возможности физически размяться, ведь он должен был проползти, то есть продвинуться, подтягивая свое ничего не весящее тело на руках вдоль всей этой громадной колонны. Тут он мог выбирать любой из способов: то ли огибать эти колоссы через каждые несколько метров, навинчивая окружности слева направо или наоборот, то ли пройти их вначале с одной стороны во всю длину, а затем повторить этот трюк еще несколько раз. Любой из вариантов предполагал длительный процесс, рассчитанный на пару вылазок, но в случае кругового движения он был бы вынужден почти постоянно перецеплять страховочный фал с места на место. Он выбрал второй, более рациональный способ. Теперь он отцеплял карабин лишь через пятнадцатиметровые промежутки, в местах, где следовало очередное крепление пластмассовых перил, идущих вдоль колонн от начала до конца. Они были совсем тоненькие и очень легкие, рассчитанные на невесомость и испарение после первого же выстрела магнитной пушки. В прибывшей ремонтной ракете имелась целая связка этих запасных причиндалов. Вообще БКС была древним архаичным оружием, по массивности оно превосходило любой боевой космический лазер, за исключением их большого лунного, но ведь тот располагался на твердой почве, а не в межпланетной пустоте.

Валье работал молча, все они соблюдали строгие правила радиомолчания, хотя всегда посмеивались над этой перестраховкой: БКС кружил по своей орбите уже много-много лет и, ясное дело, их слабые нашлемные рации ничего не выдавали вероятному противнику, разве только то, что на военном спутнике проводится регламент. БКС был огромной, сложной, автоматически действующей машиной для отражения ракетных атак или сбивания враждебных космических аппаратов. Самрй тяжелой его частью являлись именно эти медные сердечники, параллельно уходящие вдаль, как раз вдоль них двигался механик. Чтобы их соорудить, потребовалось выбросить в космос гигантские грузы, однако их нельзя было сделать легче: при старте маленького снаряда, чудовищные силовые поля стремились развалить конструкцию и именно огромный вес колонн заставлял расходовать энергию на толчок полезного груза, а не на разрушение всей конструкции. Кроме того, огромная часть электричества изводилась на нагрев, что являлось паразитной тратой, однако при низком конструктивном КПД деться от этого было просто некуда. В этом случае снова спасала гигантская масса и площадь внешней поверхности.

Спустя какое-то время Валье несколько утомился от однообразия работы, заключающейся только в наблюдении. Было пройдено уже более половины колонны: там, позади, вырисовывался невидимый край основания направляющих с насаженной на них станцией. Этот край заслонял далекие бесчисленные звезды, подобно темным гигантским туманностям. Валье оглянулся на расстилающуюся за спиной бездну, и сердце забилось чаще, да, именно из-за этого зрелища он любил свою работу, только из-за него он покинул родную планету. А на другом краю медного толкателя краснел диск злополучной Гаруды. С этого ракурса он занимал полнеба, до зараженной радиацией почвы было десять тысяч километров. Запасенные в недрах БКС снаряды не предназначались для ее поражения, они были слишком легки для пронизывания атмосферы, но, как всегда, планета находилась в риске прицела. БКС двигался в перигее, несколько обгоняя Гаруду во вращении.