Жестокие игры - Ульяна Громова

В ванне пролежала больше часа, три раза подливая горячую воду. Потом достала крем-депилятор и еще двадцать минут изводила мягкий пушок между ног и в других местах — а вдруг Виталька… Неважно. Размечталась уже до бесстыдства — как он зажмет меня в университетском туалете во время лекций и…

Ох… Чувствую, опробую я сегодня этот вибратор.

В общем, спустя полтора часа вышла из ванной вся готовая хоть сейчас отдаться бывшему соседу. Конечно, где его взять на ночь глядя, но помечтать-то о нем мне никто не запретит.

Я даже чистое белье надевать не стала, высушила волосы феном, чтобы утром не мучиться с колтунами на затылке, оценила себя в отражении зеркала, надела халат и теплые носки — у меня всегда холодные ноги, потому я плохо сплю — и вышла из ванной раскрасневшаяся не столько от горячей воды, сколько от возбуждения, которое хотелось утолить.

Заперла дверь в своей комнате, включила фоном телевизор, легла и достала из-под подушки член-вибратор.

Бедра покрылись мурашками от предвкушения того, что я собиралась сделать. Соски отвердели, вызывая легкую тянущую боль в груди. Взбудораженная разыгравшимся воображением — показалось, что почувствовала аромат знакомого парфюма, будто Виталя стоит рядом со мной прямо сейчас, закрыла глаза, откинулась на подушки, жадно втягивая ноздрями фантомный флер, и медленно обвела головку фаллоимитатора языком…

* * *

Сука! Бл***! У-у-уф-ф! Знал бы — вышел сразу. Вообще бы не прятался! Потребовал отдать мне этот чертов дилдо и вышел в дверь! И пусть бы визжала, сколько в нее влезет!

Она надела халат и зачем-то вышла из комнаты, а я, от всего ошалевший и с верхней головой порвавший всякие связи, едва вылез из своего укрытия и выпрыгнул в окно, даже не потрудившись его за собой прикрыть. Так торопился оказаться на свежем воздухе, что напрочь забыл про вибратор.

Только сел в машину, возбужденный до невменяемого состояния, как зазвонил телефон. Я даже не посмотрел на номер, ответил хриплым, как после попойки, голосом:

— Я не могу сейчас разговаривать…

— Да куда ты денешься?! Жду в «Филине»!

Бл***. Олег.

— Жди, — выплюнул в ответ и дал газу.

Сейчас я перевозбужден и зол — не то состояние, чтобы ставить на место зарвавшегося мажорика.

Расслабил штаны, расстегнув ширинку, потому что член просто онемел от ломящей боли, а яйца будто сжало в тисках. Мне срочно нужно было спустить пар, и кулак тут уже не поможет. Эпикри́з[1] прописывал срочно кого-нибудь трахнуть. Жестко и резко, чтобы выбить дурь из верхней головы. Я просто орал, потому что меня бомбило от того, как горячо удовлетворяла себя первокурсница, выстанывая моё имя.

Она будто звала меня, как будто знала, что я рядом и смотрю на нее, и сделала все, чтобы содрать с меня кожу живьем. С ума сходил от дикого желания выйти из укрытия и вылизать ее, а потом драть как не в себя раз за разом. Внизу живота порхали долбанные бабочки, в груди трепетало и клокотало от запретности того, что я начинал к ней чувствовать.

Да на хрена она мне нужна, эта мелкая пигалица?! Бесился внутри себя от бессилия, меня всего колотило. Все это с Маринкой нужно срочно прекращать, чтобы не втянула меня в себя окончательно, не стала моей ахиллесовой пятой, пробоиной в щите. Нужно выбить клин клином.

Я не должен был вообще приближаться к ней.

Но тело спорило, пульсируя и вибрируя, требуя наплевать на все, вернуться, залезть в окно и выебать чертову девственницу так, чтобы ходила нараскаряку. А лучше вообще чтоб ноги у нее отнялись!

Вторая часть меня хладнокровно ухмылялась, сворачивая не на ту улицу…

— Виталя?! — удивилась Алинка, когда я тихонько постучался к ней в окно. Тут первый этаж ниже, чем в доме Маринки, и я спокойно, стоя на земле, видел всю комнату, залитую лунным светом. — Ты сошел с ума?! Что ты здесь делаешь? А как же охрана? — сыпала растерянно вопросами девчонка.

Ухмыльнулся хищно, опасно, предвкушая легкую добычу.

— Пустишь? — глухо спросил вибрирующим от напряжения голосом, бегая взглядом по ее лицу и шее, сползая взглядом к большой груди, ничем не поддерживаемой под футболкой.

— Ну… да… — хлопала длинными пушистыми ресницами, все еще заторможенная после сна.

Она отошла от подоконника, а я второй раз за ночь влез в окно, как какой-то вор-домушник. Ловко запрыгнул в комнату, окидывая тело Алинки холодным безжалостным взглядом. Она отступила, обхватив себя руками, непонимающе распахнула глаза.

Я оказался около нее одним неуловимым движением, она пискнула, но я уже впился в ее губы, заполнив теплый рот своим языком, теснил всем своим телом девушку к постели, прижимая ее голову за затылок и пожирая ее губы и язык, кусая их и сжимая крупную грудь, катая между пальцев сосок. Толкнул на кровать поперек и одним махом содрал с нее кружевные шортики. Рывком расстегнул молнию, вытащил член и зарычал от тянущей застоявшейся боли в расправившейся во всю длину напряженной плоти. Член дрожал и качался, нацеленный на свою жертву, я не озаботился снять штаны — дернул Алину за щиколотки ближе к краю, перевернул на живот и всадил свой толстый каменный от застывшей в нем крови кол во влагалище с диким стоном прокатившегося по телу судорогой облегчения.

— Виталя… — выдохнула девушка и выгнулась подо мной.

— Да, девочка! — ухмыльнулся, снова мощно врезаясь в ее плоть. — Сегодня мой день,— зловеще оскалился, чувствуя небывалый подъем и лютую злость. —  Я так долго его ждал... — понизил тон до вкрадчивого и многообещающего, — и, будь уверена, возьму свое сполна. Разве ты против?

Я пришел отъебать ее жестко. В дырку. В рот. В задницу. Она давно напрашивалась.

И в полной мере показала свой южный темперамент...

…Уже под утро, когда лежали голые на разворошенной кровати, она гладила ладошкой мою вспотевшую грудь и просила еще:

— Ты придешь сегодня ночью?

И столько пламенной надежды в глазах, что я поперхнулся отказом, выдав тупой отмаз:

— Да выспаться бы…

— Меня завтра выпишут — отец договорился из-за диплома, готовиться надо. Правда, мне придётся носить браслет с gprs и ездить с надсмотрищиком до конца детоксикации, так что… — ее голос звучал вяло, грустно, нежно. Непривычное отсутствие стервозных нюансов делало девушку проще, даже как-то ближе, что ли… — Ну ты придешь? Просто больше не будет вариантов остаться наедине… — она поднялась и уселась сверху, призывно двигая бедрами, скользя по моему спокойному члену промежностью.

Горячая штучка, без комплексов. Полный привод и драйв. Мне с ней было заебись. Натрахался, как уличный бобик. Но все равно это лишь физиология, хладнокровное удовлетворение взбесившегося естества. Драл ее всю ночь на голых животных инстинктах. Ей понравилось. Мне тоже.

Но яйца уже щекотало от мыслей о Маринке. Эта маленькая ведьмочка оттягивала все мои эмоции на себя.