Марсиане. Марс – наш! - Андрей Абинский

– Мягкой посадки, – пожелал Плотников по громкой связи.

На табло чередовались цифры обратного отсчёта. Пошла последняя минута и, наконец: три, два, один, ноль.

Пдух! – раздался негромкий хлопок пиропатронов. Модуль вздрогнул и Марс в иллюминаторах стал плавно закручиваться вправо. Затем промелькнули звёзды, яркий всполох солнца и ребристое брюхо космического поезда. Найдёнов, управляя двигателями стабилизации, остановил вращение.

– Отделение прошло в штатном режиме, – сказал Плотников. – Сейчас вы слева от меня и дрейфуете вниз. Заметных повреждений на «калоше» нет. Через полминуты запускаю тормозные двигатели. На триста секунд вас прижмёт.

– Принято, – ответил Найдёнов.

Время тянулось медленно.

– Вам взлёт! – наконец сказал Плотников по-военному.

Модуль вздрогнул и появилась вибрация. С ней к космонавтам вернулось ощущение веса. За спиной ровно гудели тормозные двигатели, выбрасывая раскаленные струи в сторону планеты.

– Перегрузка, не больше, чем на «Сухом» при взлёте, – сказал Найдёнов. – С отвычки, кажется больше.

– Нормально, – ответил танкист.

Бортовой компьютер проецировал на стекло иллюминатора пунктирную линию, упирающуюся в горизонт. Через две минуты там появился жёлтый крестик – место посадки.

– Высота восемьдесят, скорость тысяча метров в секунду, – услышали космонавты голос Плотникова. – Вы точно на курсе.

– Принято, Николай. Соответствует нашим данным. Молись за нас.

– Только этим и занимаюсь…

Аэродинамическая форма спускаемого аппарата была рассчитана так, чтобы он сохранял ориентацию в пространстве, падая в разряженной атмосфере планеты. Четыре импульсных двигателя помогали удерживать равновесие корабля.

– Ухожу за горизонт, – сказал Плотников. – Связи не будет тридцать минут. На Земле все волнуются за вас. Удачи вам, парни!

– И ты держись! – ответил Найдёнов.

Двигатели смолкли, но модуль продолжал мелко вибрировать, прессуя перед собой разряженный воздух Марса. По курсу быстро увеличивались очертания кратера Гейла с высокой горой в середине цирка.

– Вот она, гора Шарпа, – сказал Ча Су Бок.

– Заходим с южной стороны. Там есть хорошая площадка, – ответил командир напряжённым голосом.

– До цели двести километров… сто…

Снова взревели двигатели. Скорость корабля резко уменьшилась, привязные ремни врезались в плечи. Найдёнов плавно манипулировал рулевой колонкой, успевая нажимать кнопки тяги двигателей ориентации. Подняв облако рыжей пыли, аппарат завис над поверхностью планеты и, наконец, грузно присел на амортизационные лапы. Двигатели смолкли, в ушах звенела тишина. На иллюминаторы медленно оседала коричневая пыль.

– С прибытием нас! – сказал командир и откинулся на спинку кресла.

– Высший пилотаж! – восхищённо сказал Ча Су Бок.

– Пустяки, – небрежно ответил Найдёнов, – труднее «Сушку» приложить на авианосец.

На самом деле, посадка потребовала от лётчика максимального самообладания, точного расчёта и интуиции. Крупные капли пота бежали по лицу командира.

Космонавты привыкали к новым ощущениям и забытому чувству веса. В иллюминаторах расстилалась рыжая волнистая долина, усеянная мелкими обломками камней. Жёлтое небо густело к горизонту. Солнце было в зените и освещало резкие контуры далекой горы.

– Что за бортом? – спросил Найдёнов.

– Плюс тридцать два градуса, – ответил Ча Су Бок.

– Многовато будет, – сказал Влад. – Верно, датчики ещё не остыли. Пора двигаться, у нас много работы.

– Попробуем встать.

Владислв проверил давление воздуха и поднял «забрало» – композитное стекло гермошлема.

– Пахнет носками Плотникова, – пошутил он. – В это время его «караси» всегда летали на станции.

– Значит, пора обедать, – ответил Саша.

Он с усилием поднялся с кресла и вынул из ячейки два пищевых контейнера. «Полноценный обед. Приятного аппетита!» – было написано на каждом из них. Пища разогревалась изнутри, после нажатия одной кнопки.

Влад отсалютовал банкой с кофе:

– Еда – лучшее успокоительное после стресса. С благополучной посадкой!

– Компай! – согласился танкист.

После обеда космонавты пролистали чек-листы:

– Топливо?

– Осталось десять процентов.

– Окислитель?

– Тоже десять.

– Кислород?

– Сто.

– Вода?

– Сто.

– Напряжение батарей?

– Двадцать восемь…

Едва они закончили с чек-листами, как пробился голос Плотникова с орбиты:

– «Фрегат» – «России»! Прошу на связь!

– «Россия», говорит «Фрегат»! Мы на месте! Приземлились в самую точку! Повреждений нет. Приступаем к запланированным работам, – официально доложил Найдёнов.

– Парни, чертовски рад за вас! – кричал восторженный штурман. – Транслирую добрую весть на Землю. Там тоже сильно волнуются. Просят срочно выслать панорамный снимок. «Кьюриосити» их очень интересует.

– Сделаем, – ответил Найдёнов. – Марсохода пока не наблюдаем.

– Началось утро в деревне, – проворчал Ча Су Бок.

– На Земле сейчас ночь, – уточнил командир.

На «Фрегате» был оборудован переходный шлюз, рассчитанный на одного человека. Он находился в кормовом отсеке и был заставлен оборудованием для космодрома. Другой, грузовой люк, располагался по левому борту корабля и напрямую сообщался с внешним миром. Космонавты отключили подачу воздуха в модуле и открыли грузовой люк. Вырвавшийся из кабины воздух поднял легкое облачко пыли. Найдёнов сбросил откидной трап и осторожно ступил на поверхность.

Астронавт Нил Армстронг, сделав первый шаг на Луне, сказал: «Это маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества!» Владислав Найдёнов, изумленный широтой открывшегося пространства, не сказал ничего. Он остановился у выпуклого борта «калоши» и начал внимательно осматривать корпус спускаемого модуля. Каждый шаг давался с усилием, несмотря на пониженную гравитацию планеты. Сказывались девять месяцев, проведённых в невесомости. Под ногами хрустел мелкий песок. В иллюминатор за командиром наблюдал Ча Су Бок.

– Саша, здесь чудный пейзаж, присоединяйся, – сказал ему по рации Владислав.

– Уже иду.