Детский сад для чайлдфри - Алёна Цветкова

— Гелла Изера, — прохрипела я, делая вид, что абсолютно спокойна, — чем больше вы просите за свою дочь, тем больше моя неприязнь к ней и тем меньше вероятность, что она когда-нибудь переступит порог этого дома. Я бы на вашем месте не произносила ее имя в моем присутствии.

— И чем же вам так раздражает Мариша? — приподняла брови экономка. Я уверена, она нарочно провоцировала меня. — Тем, что она больше Мериган, чем вы?

— Ну, что вы, — я оскалилась, старательно изображая добрую улыбку, — я этому только рада. Не хочется, знаете, ли чувствовать себя частью рода, в котором такая порченная кровь, как у моего мужа. Ваша Мариша, я так понимаю, тоже до сих пор не замужем? Может быть она тоже любит людей своего пола, как и Виренс?

Гелла Изера потемнела, и яростно зазвенела ложечкой размешивая сахар в полупустой кружке.

— Вы ничего не знаете, — ответила она, сдерживая ярость. — Все совсем не так, как вам кажется!

— Не знаю, — кинула. Теперь я улыбалась вполне искренне. Мне удалось вывести из себя старую грымзу, и это радовало. — Так расскажите!

Но гелла Изера больше не проронила ни слова.

После завтрака я отправилась во флигель разбираться с Иськой и Варгой. Мне ли не знать, как губительны склоки и скандалы в женском коллективе. И если не пресечь их на корню, атмосфера на работе будет такая, что каждое утро себя как из-под палки на работу выгонять будешь. Вот уж правда, лучше худой мир, как у нас с геллой Изерой.

В будущем детском саду дым стоял коромыслом. Горничные мыли, маляры красили, плотники ремонтировали крышу, а столяры делали кровати, столы и парты. Я еще вчера вручила Иське листки бумаги с планами и чертежами, поэтому все делалось именно так, как мне надо.

Но было не совсем понятно, почему здесь столько народу. Я точно помню, что нанимала трех горничных, двух плотников, одного столяра и парочку маляров. А сейчас я видела не меньше десятка женщин с ведрами и тряпками. И столько же мужчин, которые, перекликаясь и хохоча, дружно косили засохший бурьян, рубили деревья, корчевали пни и расчищали эту часть сада. И это я еще не посчитала тех, которые красили, пилили и строгали…

Иська носилась между работающими людьми, радостно улыбаясь и размахивая моими листочками. Она говорила что-то одним, отвечала другим. Увидев меня, она подбежала и затараторила:

— Лесса Феклалия, простите, что я притащила к вам эту Варгу. Но она меня замучила! А у меня тут видите сколько дел!

— Иська, — я строго свела брови, — откуда здесь столько народу? Я не разрешала тебе их нанимать!

— А я их не нанимала, лесса Феклалия! — принялась она торопливо оправдываться. — Я вчера домой ездила, в город. И всем своим рассказала, что вы приют для сирот открываете.

— Что я открываю? — переспросила я, перебивая горничную.

— Детский сад! — Воскликнула девица и добавила виновато, — никак не могу запомнить.

— А эти люди?

— Я ж говорю, — снова затараторила Иська, — я рассказала своим, что вы меня старшей горничной сделали, а если себя хорошо покажу, так и вовсе экономкой стану. Вот они и решили помочь.

Она смотрела на меня честными-пречестными глазами и искренне не понимала, что я от нее хочу.

— Иська, — зарычала я, — я тебя убью! Кто эти люди, черт возьми?!

— Ну так, — Иська нервно переступала с ноги на ногу, — мои ж… братья и сестры… родные, двоюродные и троюродные… с женами и мужьями… Помочь решили. И детей жалеют… Мы ж люди простые. И наши дети могут никому не нужными сиротами остаться, — она вздохнула. — А теперь у них есть куда пойти… Лесса Феклалия, вы такая добрая! Вот они и решили вам помочь! Ну, и мне тоже…

Я онемела. Из всей ее трескотни я выделила главное: все эти люди надеются, что в случае чего их дети смогут прийти в мое имение и жить за мой счет. Но я не хочу! Мне хватит и тех спиногрызов, которых вручила филака-Феклалия! Больше я не собиралась принимать ни одного лишнего ребенка!

Или собиралась?! Подсознательно?! Я ведь сама вчера спланировала приют… ну, то есть детский сад… на сорок детей: по двадцать девочек и мальчиков. Мать моя женщина?! Я что совсем сошла с ума?! Надо разогнать всех к чертовой бабушке! И забыть про лишних. Тринадцать оглоедов и так слишком много!

— Х-хорошо, — вместо этого кивнула. — А что у вас с Варгой?

— Ничего, — повесила голову Иська, — я ей дала одну горничную, плотника и маляра и отправила делать ремонт в башне самой. Раз она так хочет быть главной, пусть будет… Думает, это так просто. Лесса Феклалия, — встрепенулась она, — мы через пару дней здесь все закончим. Уже можно нанимать кухарку и закупать продукты. Меню вы составили хорошее. Моя мама сказала, что детей так и надо кормить. Она, кстати, кухаркой может работать. И искать никого не надо. Можно я ее позову?

Я была несколько шокирована выкрутасами своего подсознания, подложившего мне такую огромную свинью, что соображала медленнее, чем обычно. И прежде, чем я успела ответить «нет», Иська радостно завопила:

— Спасибо-спасибо! Я тогда ее сейчас позову, чтобы вы с ней познакомились!

И удрала. А я осталась стоять посреди двора, с ужасом понимая, во что я вляпалась. И теперь не свалишь всю вину на фиалку-Феклалию. Это сделала я сама.

— Лесса Феклалия! — Через минуту Иська вернулась. Она волокла за собой высокую, худую женщину лет сорока пяти. — Это моя мама! Ее зовут Лима, и она раньше работала кухаркой в трактире. Вы тут поговорите, а я побегу. У меня еще дел куча, — «распорядилась» моя горничная и сбежала, раньше, чем я открыла рот, чтобы возмутиться.

Та-ак… Надо шустро приходить в себя. А Иська-то! Иська! Строила из себя тихоню. А ей, оказывается, палец в рот не клади, того гляди по локоть укусит.

— Лесса Феклалия, — низким грудным голосом произнесла Лима, — Вы уж простите дочку мою… Неугомонная она, вся в отца. О вас она всегда с уважением говорила, а уж когда вы решили деток бездомных приютить, так и вовсе все уши прожужжала, какая вы добрая и благородная. Вчера как пришла, так всех нас и уговорила помочь. Говорит, мол, быстрее надо все сделать. Времени мало осталось. Зима скоро.

Я кивнула, с интересом рассматривая женщину. Крепкая, жилистая, загорела дочерна, с большими, натруженными руками, которыми она неловко мяла цветастый передник. Такая, если упрется, с места не сдвинешь. И тому, кому верит, до последней капли крови верна будет. Если такую на кухню поставить, можно не бояться. И сама воровать не будет, и другим не позволит. И сама пахать будет, и другим отлынивать не даст. Именно такая мне и нужна.

— Лима, Иська говорила вы в трактире работали? — улыбнулась я будущей кухарке.

— Работала, — без тени улыбки ответила Лима. — больше двадцати лет там кухарничала. С полгода назад хозяин трактира помер, а с наследником не ужилась, вот и ушла. Ежели возьмете, не беспокойтесь, справлюсь. Я слышала Варга, швея, говорила, что вы девочек шитью учить будете. Ежели что я и готовить их научу. Своих, — она кивнула на огромную толпу людей, суетившуюся во дворе, — всех научила. И девок, и пацанов…