Косые тени далекой земли - Осака Го

Вдруг ей наперерез из-за припаркованных на улице машин бросился какой-то человек. Риэ в испуге остановилась.

Резкая вспышка прорезала сумерки, и Риэ застыла на месте.

Внезапно представший перед ней мужчина опустил фотоаппарат.

– Прощения просим. Сеньорита Анагата, не правда ли? – обратился он к Риэ невысокий мужчина средних лет, в кожаной куртке. У него были заостренные по-мышиному черты лица, на бледных щеках росли реденькие волосы.

Даже поняв, что вспышка была произведена фотоаппаратом, Риэ несколько секунд не могла совладать с учащенным сердцебиением.

– Кто вы такой? И почему вы меня фотографируете? – гневно бросила она мужчине.

Тот вместо ответа посмотрел на нее, подняв брови.

– Вы действительно сеньорита Анагата?

– Никакая я не Анагата, а Ханагата. Объясните мне, что все это значит. У вас нет права фотографировать человека без его на то позволения.

Риэ протянула руку к фотоаппарату, но мужчина быстро спрятал его за спину и левой рукой подал девушке визитную карточку.

– Меня зовут Понсе. Журналист самой популярной в Мадриде газеты.

Риэ взглянула на карточку, не прикасаясь к ней.

Ежедневная газета «Ла Милития», журналист Мигель Понсе. Про эту газету Риэ никогда и не слышала.

Она почувствовала, что распаляется все сильнее.

– Полагаете, этих объяснений довольно? Давайте пленку. Если что, можно и в полицию пойти.

Понсе убрал визитную карточку и рассмеялся, оскалив кривые зубы.

– Можно и пойти – мне-то что? Впрочем, могу объяснить, зачем мне ваше фото.

– Ну так объясните.

– Пару дней назад, вечером, убили Ибаррагирре, и вы там были, правильно?

Риэ вздрогнула.

В газетах и по телевизору действительно сообщали об убийстве Ибаррагирре, будто бы это было убийство с целью ограбления, однако о том, что Риэ присутствовала при совершении преступления, не было сказано ни слова, как и пообещал майор Клементе.

Откуда же тогда этот мужчина знает о ней?

Понсе продолжил с новым напором:

– Ой-ой-ой, ну ты посмотри, как побледнела-то. Не иначе я попал в самое яблочко.

– Кто такой этот Ибаррагирре? – спросила Риэ, пытаясь нащупать почву, но Понсе насмешливо ухмыльнулся и сказал:

– Дурочку из себя не строй, не выйдет. Я знаю и то, что Ибаррагирре перед смертью сказал «ГАЛ».

Риэ прижала к себе сумку. Этому человеку известно слишком много…

– От кого вы это узнали?

– А тебе не все равно? Я в курсе всего, что происходит в этом городе. Так что давай-ка обсудим ладком что да как и ты мне расскажешь все подробненько, как этого Ибаррагирре убили. Шлепну статейку с твоей фоткой – вот будет шуму.

Ее фотография в газете? Этого допустить нельзя. Риэ схватила Понсе за руку:

– Нельзя, нельзя печатать никаких статей. Не знаю, откуда у вас эта информация, но все это полная ерунда. Отдайте мне пленку.

Понсе вырвал руку и попятился.

– Ты ж видела лицо убийцы, так? Ну, как он выглядел, рассказывай. Значит, он был в черном пальто? И вроде бы худой до невозможности.

– Да не знаю я ничего. Отдайте пленку.

Риэ подступила к мужчине вплотную, и он снова оскалил кривые зубы.

– Ой ты какая, все тебе отдай. У меня, между прочим, долг перед обществом – сообщать всю правду. Как поймали они Амеда, ГАЛ затаился – ни слуху ни духу. Ну а теперь-то выходит, раз Ибаррагирре выбрали жертвенным агнцем да пустили ему кровь, значит, новую кампанию затеяли. И ты хочешь, чтобы я такую сенсацию пропустил?

Риэ оглянулась вокруг в поисках помощи.

Прохожие торопливо проходили мимо, делая вид, что не видят их. Было ясно, что вмешиваться никто не хочет.

– Я просто шла мимо, увидела его, лежащего на земле, и вызвала полицию. Никакого преступника я не видела и не хочу, чтобы моя фамилия или фотография появлялись в газетах.

Понсе закивал головой вверх-вниз, как курица.

– Ах, вот ты как, понятно, понятно. Решила притвориться, что ничего не знаешь, так. Ладно-ладно, тогда и я напишу все как хочу, нравится тебе это или нет. Мол, японка, живущая на улице Принсипе, видела убийцу Ибаррагирре. Настрочу все как надо, фотку тисну – и все дела.

Риэ попыталась схватить фотоаппарат, но Понсе ловко отпрыгнул назад.

– Ну, размахалась. Не получишь. Это самый хороший аппаратик в нашей конторе, японский. Там на пленочке точно – шедевр. Не забудь посмотреть, в завтрашней газете будет. – С этими словами Понсе повернулся кругом, собравшись уходить.

В ту же секунду он вдруг вскрикнул и упал на четвереньки на мостовую. Он, как оказалось, споткнулся о чью-то ногу.

Понсе, и упав, не расстался со своим фотоаппаратом. Крепко выругался.

Риэ подняла глаза на того, кто поставил ему подножку. Перед ней стоял «теннисист Маккенрой».

Или нет, скорее следователь Барбонтин. У нее словно камень с души свалился.

Барбонтин ухватил Понсе за шиворот и поставил его на ноги.

– Покажи документы.

– Ты, да ты чего? Ты кто еще такой? – накинулся на него Понсе.

Барбонтин отвернул воротник пиджака и показал ему полицейский значок. Понсе мгновенно сжался в комок, в глазах его появился страх.

Прокашлявшись, Понсе нехотя достал документы.

Барбонтин внимательно рассмотрел их и, вытащив одну визитную карточку, спрятал в карман.

– Ну, дружище Понсе, рассказывай, что тебе понадобилось от барышни.

Понсе выдавил жалостную улыбку.

– Ничего особенного, уверяю вас. Такая, знаете, красивая барышня идет, ну, я думаю, почему бы мне ее не заснять, понимаете?

Риэ поспешно встряла в разговор:

– Он врет. Он хочет мою фотографию напечатать в завтрашней газете, вместе со статьей про убийство Ибаррагирре. Скорее отнимите у него фотоаппарат.

Понсе испуганно вцепился в фотоаппарат обеими руками. Барбонтин отнял его, не дав Понсе и рта раскрыть.

Откинув заднюю крышку, он тут же вытащил пленку и, убедившись, что она засвечена, бросил на мостовую.

Понсе что-то забормотал было, потом решил не протестовать и с ненавистью посмотрел на Риэ.

Барбонтин вернул ему фотоаппарат и, не церемонясь, произнес:

– Твоя газетенка с завтрашнего дня закрывается, и надолго.

Понсе жалобно замотал головой.

– Нет-нет, ну как же так можно? Это ж наш хлеб насущный, что ж вы такое говорите.

Барбонтин пристально посмотрел на Понсе, затем произнес, на удивление добродушно: