По миру с барабаном - Феликс Шведовский

Кроме мощей Будды Гандзин привез в Японию труды Тяньтая и самые первые Правила Сангхи – Винаю Тхеравады[36](гораздо более строгие, чем Виная Махаяны, от которой отталкивался Сайтё), в соответствии с которой сначала посвятил в монахи императора, а также легализовал множество стихийно появившихся до того монахов. Чтобы принять посвящение, монахи с тех пор стали приезжать сюда, в Тосё-дайдзи[37], и в храм То-дайдзи, где происходило посвящение императора. Следование Винае делало церемонию официальной, законной с точки зрения государства, однако было не так уж нужно с точки зрения внутреннего Пути того, кто практикует Дхарму.

7 октября 1994 г. Спешим до расчетных десяти часов утра покинуть гостиницу в Наре. Бреюсь. Делаю это не только для избавления от эгоизма, который, по правилам Будды, проявляется в волосах на голове, но и для избавления от перхоти, которая остается даже в коротеньких остатках волос. Верный признак, что в прошлых жизнях я рьяно клеветал на Лотосовую сутру! В сутре о таких людях как раз сказано: «У него перхоть в волосах»… В Наре находится храм То-дайдзи. Он огромный и наполненный галдящими школьниками в одинаковых желтых шапочках, которых привели сюда на экскурсию. Хотя на возвышении перед громадной статуей Будды и сидит священник, читает молча книгу, иногда ударяя в колокол, обстановка в храме вовсе не молитвенная. Тем более важным считали мы провести здесь церемонию.

В храме есть столик с печатями. Сам можешь поставить себе куда-нибудь печати с изображениями будд, бодхисаттв и богов. Сейчас такое во всех посещаемых местах Японии. На память. Бесплатно. Бесплатно же на любой станции лежат туристические карты со страницей для таких печатей. Но монах Слава из Киева предпочел поставить печать себе в паспорт. Бога-охранителя – на страницу воинской обязанности. Говорит: «Когда в милиции штраф потребуют, будут меня проклинать».

Неподалеку от То-дайдзи парк с оленями. Можно купить печенье и покормить их. Вообще Нара – город, мало испорченный цивилизацией. Много деревьев. Еще в парке есть озеро с черепахами. Сидят на камнях, греются под солнышком, вытягивая шею из-под панциря. Одна тянулась как раз в направлении ступы, видневшейся на другом берегу озера. При этом она открывала рот. Тэрасава-сэнсэй поспешил сфотографировать эту «молящуюся черепаху».

Из Нары отправились в Катасиму, где недавно была построена ступа. На холме стоит она, вся белая, в нише – золотой Будда с четырьмя бодхисаттвами. Сама мечта! Настоятельница – экстрасенс. Лечит прихожан. Принц Сётока явился ей во сне с просьбой построить эту ступу. И ступа, и храм возле нее похожи на постройки ордена Ниппондзан Мёходзи. Тэрасава-сэнсэй сказал, что действительно здесь также практикуют Лотосовую сутру, хоть и немного на свой лад. В Японии очень многие поклоняются священной мандале «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё». Другое дело, является ли это почитание абсолютным. Как писал Нитирэн, многие признают величие Лотосовой сутры, но немногие считают людей способными последовать ее наивысшему учению.

После церемонии настоятельница угостила нас фруктами и сладостями. Потом к ней пришли супруги. У мужа болело что-то в области живота. Жена сделала подношение алтарю деньгами. Мы поняли, что у настоятельницы свои дела, и собрались уходить. Она подарила Тэрасаве-сэнсэю конверт с деньгами.

Подношения… Уже несколько раз нам делали их просто незнакомые люди на улице. Особенно в пригороде. Выбегает за порог хозяйка, а в руках у нее конверт… А в городе мы видели на улице монаха, стоящего с патрой[38].

Ночевать поехали к давнему другу Тэрасавы-сэнсэя Симоде-сан[39], в Цу. Путь долгий, с пересадками. Как ни комфортабельны японские поезда – утомительно. К тому же больших душевных затрат требует способ Сэнсэя научить нас. Подобно ребенку, он с легкостью схватывает наши недостатки и гипертрофированно подражает им, не просто отражая, но провоцируя нас. Тэрасава-сэнсэй выводит наружу дурное из нас, чтобы потом его обличающие проповеди не были абстрактными словами, а касались конкретной ситуации, сложившейся в нашей группе. Сэнсэй сам зачастую ведет себя как турист, «отравленный загнивающим Западом» (так он ругает нас), причем столь настойчиво, что начинаешь сомневаться, не дьявол ли Мара принял облик Тэрасавы-сэнсэя. Но это лучший урок! Внутри самих себя мы должны обрести твердое стремление к Пути. Если оно будет поддерживаться только воодушевлением от Сэнсэя, то удержится ли стремление в нас, когда мы будем одни?

8 октября 1994 г. Почти весь день добирались до храма под Атами, в котором умер учитель Тэрасавы-сэнсэя – преподобный Нитидацу Фудзии. Было уже совсем темно, когда такси подвезло нас к могиле матери Нитидацу Фудзии рядом с храмом. Такая же могила есть на горе Минобу. В Японии принято сжигать умерших, а прах можно разделить на несколько частей. Только похоронив мать, основатель нашего ордена поехал в Индию. Трудно стать монахом. А став монахом, трудно полностью отдаться осуществлению своей миссии. Великий мастер Тяньтай смог принять посвящение лишь после смерти родителей – а до тех пор он должен был материально обеспечивать их…

Мы провели церемонию троекратного обхода Ступы Мира перед храмом и обхода чайтьи с прахом Нитидацу Фудзии чуть поодаль. Завтра будет традиционная ежемесячная церемония, посвященная его уходу из жизни 9 января.

В большом храме нас встретил монах Исияма-сёнин[40], живущий здесь. Какие хорошие, спокойные вечера, наверное, проводит здесь этот старичок. Много просторных комнат. Окно, занимающее всю стену алтарного зала, выходит прямо на открытый океан. Монастырь находится на вершине горы…

За ужином монах рассказал, что до двадцати пяти лет он искал учителя, странствуя по Японии, практикуя в синтоистских святилищах. Во время одной из практик он понял, когда и где встретит учителя… Оказывается, Нитидацу Фудзии хотел послать монахов ордена Ниппондзан Мёходзи в СССР, но поскольку сделать это открыто было запрещено, Учитель пытался через православную церковь. К сожалению, не получилось. Рассказывал старичок и о том, как японские военнопленные сбежали из советского лагеря и жили на подаяние в русских деревнях. Крестьяне были добры к ним. Сумки у военнопленных были, кстати, примерно такие же, как наши монашеские сумки для барабанов.