Жребий брошен - Егор Токарев

– Обыскать дом! – проревел Квинт.

Во всех домах, осмотренных его подразделением, были лишь несколько перепуганных жителей, вжимающихся в стены при виде солдат. Похоже, когорты Юния отступили, не став удерживать город, а вместе с ними бежало и почти все население.

Солдаты первой центурии захватили здание магистрата и вывели всех людей на улицу. Судя по всему, главы города не пожелали уходить, решив остаться, уповая на милость сенатских войск.

Кальвус Корилл въехал на площадь верхом на вороном коне. Жеребец под ним фыркал, намереваясь укусить каждого из пленников, всадник еле сдерживал животное, от чего конь гарцевал по камню форума. «Меч Республики» спешился и отдал поводья одному из трибунов. Помимо Кая в легионе было еще четыре военных трибуна, и вот один из них подошел к легату с докладом. Квинт не слышал о чем они говорили, но центуриону это и не требовалось.

Войска Юния покинули город ночью, забрав с собой провиант и необходимые ресурсы, большая часть жителей ушла с ними.

Даже со своего места Квинт видел, как сжаты челюсти у легата, казалось, подойди он на несколько шагов ближе, то с легкостью услышал бы скрежет зубов. Корилл выплюнул несколько слов в лицо трибуна, и тот понесся исполнять приказ, взяв с собой несколько центурий. Через некоторое время на площадь стали сгонять жителей. Их подгоняли древками копий и громкими выкриками, особо упорных били плашмя мечами, нескольких плачущих и упирающихся женщин тащили волоком. Когда всех оставшихся жителей вывели, Корилл взобрался на своего вороного жеребца и начал говорить:

– Вы – Изменники! Предатели! Помогли врагу Сената, а значит – врагу Республики! Отдали припасы, предназначавшиеся бравым легионам, верным Республике! Вы заплатите за это! – он говорил рублеными фразами, вены на шее вздулись, казалось, что они вот вот прорвут кожу. – Я – «Меч Республики», моя задача уничтожать ее врагов, и, видят Боги, я так и сделаю! Всех мужчин – казнить, всех женщин – в копи, а вы… – Корилл повернулся к главам города, одетым в белые тоги. – Вы умрете медленно и будете примером, примером того, как Республика поступает с предателями!

К горлу Квинта подступил ком. Две легионеров схватили одного из жителей и попытались поставить на колени. Он сопротивлялся, солдатам пришлось ударить его под колено, выкрутив руки за спину. Другой солдат с тихий шелестом обнажил меч и в мгновение ока нанес удар сверху вниз, с хрустом вонзив клинок в шею приговоренного. Мужчина дернулся и обмяк в руках. Тело отпустили. Оно рухнуло на мокрую брусчатку форума.

На его глазах несколько сотен человек были поставлены на колени и обезглавлены. Их тела складывали в большие кучи на форуме, после грузили в телеги и увозили за город, где сжигали. Центурион оглядел своих людей. На лицах некоторых читалось удовлетворение, на других плясала жестокая улыбка, а третьи, казалось, не понимали, происходит ли это все наяву, или они до сих пор спят в лагере. Центурию Квинта отрядили грузить глав города в телеги с клетками, перед этим у пленных отобрали всю одежду и личные вещи. Предателей повезут в столицу, где публично казнят на радость одним и, как предупреждение другим. Поступят, как делали во все времена, во всех странах на протяжении тысяч лет. Страх – лучшее орудие. Город был очищен от людей, но через несколько недель их место займут другие, и судьба предыдущих жителей будет для них примером.

Квинт стоял под дождем. Война всегда была жестоким, грязным делом, и как бы политиканы не стремились найти благочестивые мотивы, оправдывая убийства тысяч людей, саму суть они изменить не в силах. В войнах гибнут не только солдаты, но и мирные жители. Гибнут от голода, болезней, горя, нищеты и мечей врагов. Квинт привык к этому. Думал, что привык. Но гибель сограждан от клинков своих же легионов, солдат, которых они с ликованием встречали с походов… к такому привыкнуть невозможно…

В лагерь центурия Квинта вернулась с закатом. Из города увозили все, что хоть немного могло пригодиться армии. По разговорам между другими центурионами он понял, что с рассветом легион начинает преследование отступивших войск Юния.

Перед самым отбоем к центуриону подошел Кай, на его лице витала легкая улыбка, никак не подходящая бледному лицу Квинта.

– Помнишь, что я обещал выбить нам возможность посетить Рэм?

– Да, – у Квинта не было большого желания разговаривать, он хотел лишь поесть и лечь спать, чтобы завтра продолжить отмерять бесконечные мили маршей.

– Ты со своей центурией будешь сопровождать меня и пленников в столицу. Думаю, мы сможем найти время немного развлечься, как и хотели.

– Их там казнят?

– Думаю, либо распнут, либо обезглавят, – пожал плечами Кай. – Все на усмотрение Сената, но я уверен, что Корилл желал бы видеть каждого из этих изменников, висящим на кресте вдоль дороги.

– Не сомневаюсь… Хорошо, завтра объявлю приказ центурии, а сейчас извини, я ужасно устал.

– Добрых снов, Квинт, – Кай развернулся и двинулся к командирской палатке.

– Добрых…

Септим Юний.

Северная провинция Ултан. Недалеко от границ Сервии.

После схватки с варварами путь до Сервии занял три дня. Сотню лет назад, еще до завоевания Республикой, Сервия представляла собой два пограничных княжества. Благодаря мудрому руководству их правителей, стремившихся к миру с соседом и взаимопомощи, княжества долгое время сопротивлялись завоеванию. Удачное географическое положение(высокие скалы с узкими ущельями неприступной стеной окружали благодатный край) позволяло отражать все вторжения агрессивных соседей. Каждое ущелье защищал форт, каменные цитадели со сработанными древними мастерами стенами делали бессмысленным любой штурм. Однако благодаря огромному количеству золота, переданного командиру одного из фортов, Республике удалось покорить гордые княжества.

Септим Юний всего лишь раз бывал в Сервии. Тогда он посещал провинцию в чине военного трибуна легиона, и проблем с проходом не было. Но сегодня все было не так. Объявившая независимость провинция не пропустит ни одного солдата на службе Сената на свою территорию, но Юний надеялся, что для него сделают исключение, ведь генерал больше не служит лживым сенаторам. Он надеялся убедить губернатора, наместника или кто там сейчас руководит, что они борются за общее дело, и в эти трудные времена стоит помогать друг другу, или на худой конец сохранять нейтралитет.

– Центурион, пошли пару разведчиков с белым флагом, пусть сообщат, что Септим Юний пришел с миром, как друг Сервии, и желает поговорить с их правителем. Надеюсь, сквозь эти скалы новости до них доходят, и там знают о нашей борьбе.

Центурион кивнул, и через минуту два всадника легкой трусцой поскакали ко входу в ущелье. Юний благоразумно не стал отравлять вперед все войска, понимая, что тысяча солдат заставит защитников форта скинуть сверху пару десятков валунов и послать сигнал о помощи, что означало бы крах даже не начавшихся переговоров. Терять своих людей, когда каждый солдат на счету, и тем более гибнуть самому было совершенно не в планах легата. Юний понимал, что именно он является ключевой фигурой в борьбе против Сената, ведь только он смог сплотить вокруг себя генералов, десятки лет сражавшихся со свирепыми дикарями севера, только его авторитет и харизма были способны сделать это. И смерть Септима Юния означала бы конец всему, больше никто не был способен взвалить на свои плечи это тяжкое бремя.