Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей - Станислав Дробышевский

Улики

Маленькая пещера Рош-а-Пьерро, расположенная около деревни Сен-Сезер в Западной Франции, сохранила в себе свидетельство трагедии каменного века. На маленьком пятачке меньше метра в диаметре в июне 1979 года были раскопаны мелкие фрагменты скелета. Реставраторы восстановили половину лица. Вроде бы это был неандерталец, но не вполне классический. «Стандартные» неандертальцы имели очень широкое и высокое лицо, скошенные лоб и подбородок, мощное надбровье, огромный нос. У человека же из Сен-Сезер основные неандертальские черты были выражены, но все – в смягчённой форме. Лицо было не такое уж широкое, лоб более высокий и выпуклый, подбородок, хотя и слабо, но выступал вперёд, нос, хоть и большой, но всё же уступал лучшим образцам неандертальской породы. Возможно, причина такой сравнительной благообразности та, что Сен-Сезер 1 была женщиной, но есть и иное объяснение: это был метис неандертальца и человека нашего вида.

Под стать сглаженности признаков черепа оказались и особенности культуры. Скелет был найден в восьмом слое. Тут обнаружились довольно многочисленные орудия шательперрона. Эта загадочная культура известна с многочисленных стоянок Франции и Испании. Её главная особенность – сочетание признаков мустье – неандертальской культуры – и верхнего палеолита, создателями которого были сапиенсы. По многим важным признакам шательперрон «зависает» ровно посередине. Так расположены и слои в Сен-Сезер: ниже имеются многочисленные слои с мустье, выше – с ориньяком, одной из первых культур верхнего палеолита.

Промежуточные черты самого человека и его культуры – вывод о смешении напрашивается сам собой. Конечно, ещё есть версия о постепенной эволюции, но она гораздо менее вероятна, так как времени на прогресс у неандертальцев катастрофически не хватало.

Около 40 тысяч лет назад и даже несколько раньше первые кроманьонцы появились в Европе. Но её холодные просторы уже были населены. Неандертальцев было немного, зато они были отлично приспособлены к суровым условиям тайги и приледниковых степей. Два человечества разительно отличались друг от друга. С одной стороны – коренастые неандертальцы, белокурые и белокожие, с огромными носами и тяжёлыми челюстями. С другой – стройные кроманьонцы, пришедшие из тропиков, наверняка куда более смуглые, с высокими лбами и низкими лицами. Одни – с остроконечниками и скрёблами, другие – с орудиями, сделанными по новейшей для того времени пластинчатой технологии, костяными наконечниками и искусством.

Как они смотрели друг на друга? Удивлялись ли они или принимали других за данность? Не факт, что для первых сапиенсов неандертальцы выглядели экзотичнее, чем другие орды сапиенсов. Все они были дикарями, охотниками и вечными бродягами. Исследования древней и современной ДНК показывают, что все нынешние неафриканцы несут в себе хоть и небольшой, но явственный неандертальский заряд. Причём подобных смешений было как минимум три, а может, и больше.

Правда, эволюционные линии неандертальцев и сапиенсов разошлись слишком давно. Многие потомки были бесплодны, как это часто бывает у гибридов разных видов. Может, подобное смешение и подкосило бывших хозяев Европы? Почему же оно тогда не навредило нашим предкам? Вероятно, всё новые и новые орды из более благодатных южных краёв восполняли потери первопроходцев. А неандертальские группы таяли и растворялись во всё более многочисленных и успешных кроманьонцах.

А может, всё же различия аборигенов и пришельцев бросались им в глаза? Некоторые учёные считают, что мифы о троллях – это дошедшие до нас через века воспоминания о неандертальцах. Плечистые, с огромными носами, очень сильные, но туповатые, живущие на каменистых пустошах, в горах и непролазных чащобах – своих последних убежищах, – чем не портрет неандертальцев? В сказках тролли любят и хорошо умеют делать четыре вещи: скандалить, кидаться камнями, воровать женщин и – неожиданно – лечить. Конечно, такая характеристика подходит многим, но уплощённые лобные доли троглодитов вполне могли быть причиной буйного нрава, генетически зафиксированная метисация свидетельствует о смешанных браках, а тысячелетия приспособления ко всё более и более нелёгким условиям существования вполне могли способствовать зарождению основ медицины, о чём уже говорилось выше.

Драчливость и лекарства – инь и ян. На макушке черепа из Сен-Сезер антропологи нашли следы длинного разруба – сквозную щель, рассёкшую наискосок правую сторону головы. Рана расположена почти строго сверху и несколько сбоку, нападавший находился намного выше, скорее всего, пострадавшая сидела, а в момент удара инстинктивно наклонила голову. Однако ужасное увечье не было смертельным: края раны затянулись, то есть она заживала несколько месяцев. А это значит, что кто-то помогал выжить.

У нас нет явных указаний, кто нанёс роковую рану. Был ли это другой неандерталец или один из первых кроманьонцев? Возможно, ответ в том, каким орудием была нанесена такая травма? Судя по современной патологоанатомической практике, злодей ударил чем-то вроде мачете или меча с острым рубящим краем, вероятно кремнёвым орудием на деревянной рукояти. Было ли подобное оружие у неандертальцев? Мы такого не знаем. Честности ради, не знаем мы его и у первых кроманьонцев. Но их технологический уровень был всё же повыше.

Конечно, неандертальцы и до появления сапиенсов знали толк в мордобое. Частично проникающая большая травма обнаружена на фрагменте черепа Крапина 34,7, причём человек прожил после трагедии несколько недель. А ведь 130 тысяч лет назад сапиенсов в Европе ещё точно не было.

Одно из нижних левых рёбер человека Шанидар 3 пробито копьём. Было поражено лёгкое, но на кости есть следы заживления, так что после ранения человек прожил как минимум несколько дней или даже недель. А ведь в этой пещере в те времена тоже нет ни малейших следов наших прямых пращуров.

Но, возможно, когда кроманьонцы добрались до Европы, они постарались не отставать. Найденный во французской пещере Ле Руа фрагмент нижней челюсти одиннадцатилетнего ребёнка (Ле Руа 2) имеет следы порезов каменными орудиями; вероятно, кто-то пытался достать зубы для изготовления бус или подвесок. Кость происходит из слоя с орудиями ориньякской культуры, которую практически все исследователи связывают с сапиенсами. Да и датировка её – 28–30 тысяч лет назад – находится на самом краю существования неандертальцев и вполне в границах бытия первых кроманьонцев. Тем удивительнее, что та самая нижняя челюсть имеет некоторые неандерталоидные черты. Опять убитый метис?