Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира - Маргарет Тэтчер

Став президентом, г-н Буш энергично взялся за выполнение этого обещания. Я надеюсь, что Конгресс сочтет целесообразным поддержать его старания. Я также надеюсь, что союзники Америки, прежде всего Великобритания, в полной мере воспользуются предложением президента предоставить защиту населению и наших стран. И нечего делать вид, что события 11 сентября сделали создание эффективной противоракетной обороны менее важным или не столь неотложным делом.

Из сказанного вытекают следующие выводы:

• Мы должны признать, что угроза применения баллистических ракет с ядерными зарядами или другими средствами массового уничтожения реальна, она нарастает и ей пока нет адекватного ответа.

• Мы должны признать, что дипломатические и прочие средства, направленные на ограничение распространения вооружений, малоэффективны.

• Политикам пора прекратить разговоры о том, что мир может существовать без ядерного оружия, и признать необходимость испытания и модернизации ядерных вооружений с целью сохранения ядерного щита.

• Следует осознать, что, хотя политические условия допускают распространение вооружений и повышают угрозу запуска ракет, прогресс в науке открывает возможности справиться с ними.

• Единственный путь добиться этого — создать глобальную систему противоракетной обороны.

Америке нужны решительные и дальновидные лидеры и поддержка союзников, а уж материальные ресурсы для обеспечения господствующего положения у нее найдутся. Возникает вопрос: а есть ли у нее боевой дух? Уверена, что этот вопрос будет звучать еще чаще после террористического акта 11 сентября. Террористы целились в самое сердце американской культуры, ее ценностей и убеждений.

Усама бен Ладен как-то раз отозвался об американцах как о «нездоровой нации, не имеющей понятия о морали»[62]. Как показала практика, его презрение к американскому боевому духу оказалось совершенно напрасным. Но что сказать по поводу пренебрежительного отношения бен Ладена и его собратьев-фанатиков к нашему либеральному обществу?

Следует сразу же отметить, что на удивление мало жителей стран Запада считают слагаемые сегодняшнего западного общества идеальными. Самокритика — наша вторая натура. Мы не скрываем своего беспокойства в отношении распада института семьи, подчиненности культуры, детской преступности, распространения наркотиков и преступлений против личности. Мы ясно сознаем, что повышение уровня жизни не всегда влечет за собой повышение ее качества.

Однако далее наши взгляды и мнение критиков и врагов нашего общества расходятся. Чего добиваются консервативно настроенные жители западных стран, так это повышения роли персональной ответственности в обеспечении функционирования нашего свободного общества. Наши недруги требуют прямо противоположного — установления диктаторской системы, в которой свобода и ответственность теряют свое значение, а от человека требуется лишь подчинение.

Отцы-основатели полагали, что, хотя республиканская форма правления, основу которой они заложили, призвана бороться с пороками человека, она все же ни в коей мере не заменяет его добродетелей. Для них американское самоуправление означало буквально управление людьми и во благо этим людям. Джеймсу Медисону было известно, что демократия должна предполагать наличие добродетелей в массе людей, иначе она не сможет действовать. В 55-м выпуске «Федералистских документов» он писал:

Порочность рода человеческого требует изрядной доли осмотрительности и недоверия, но есть и другие свойства человеческой натуры, которые заслуживают уважения и веры. Республиканское правительство исходит из того, что эти качества преобладают над другими[63](курсив автора).

Отцы-основатели и те, кто пришел после них, имели разное вероисповедание, а некоторые вообще не верили в Бога. Однако они были убеждены, что лишь религия позволяет взрастить добродетели, которые сделали Америку такой сильной.

История сложных и до настоящего времени развивающихся отношений между Церковью и государством в Америке выходит за рамки моей книги[64]. Однако Алексис де Токвиль был совершенно прав, когда в 1835 году написал, что американцы считают религию «неотъемлемым средством поддержания республиканских институтов».

Каждый раз, когда я приезжаю в Америку, меня поражает та непринужденность, с которой достоинство проявляется в политических речах. Это отражение глубокой религиозности многих американцев. По данным исследований, две трети американцев называют религию важнейшим или очень важным элементом своей жизни. Америка — страна, где церковь посещают намного чаще, чем в Великобритании или континентальной Европе[65]. Естественной реакцией американцев на трагедию 11 сентября стало обращение к Богу: церкви в тот день, а также в последующие дни были переполнены. Вера Америки в Бога, вера в себя и свою миссию — основа ее чувства долга.

Именно в этом причина, по которой мы, неамериканцы, не всегда способны понять слова Генри Лонгфелло:

Корабль государства, счастливый путь!

Плыви, союз, великим будь!

Мечты, надежды всех людей

Зависят от судьбы твоей![66]

Россия настолько велика, что о ее общем состоянии практически невозможно судить на основании отдельных оценок. Вероятно, единственно верный способ понять российские реалии — это знакомиться с ними постепенно. Естественно, впечатления, которые я получила во время визита в июле 1993 года, оказались не менее ценными, чем все, что мне пришлось читать о России как до того, так и впоследствии.

Меня пригласили в Москву в связи с присвоением мне почетной степени в Институте имени Менделеева, который специализируется на химических технологиях и является одним из ведущих российских научных учреждений. Учитывая, что когда-то я сама была химиком-исследователем, подобное приглашение представляло для меня особый интерес. Кроме того, мне очень хотелось увидеть собственными глазами, как изменилась Россия после без малого двухлетнего правления Бориса Ельцина и его реформ. На Западе циркулировало такое количество противоречивой информации, что трудно было понять, где правда, а где ложь. Сэр Брайан Фолл, один из лучших британских послов, подготовил программу пребывания, которая охватывала и старое, и новое. Однако даже я не ожидала увидеть такой контраст.