Суета вокруг кота - Татьяна Устименко

Брат Татьяны Горской, носящий бесспорно красивое, но жутко непривычное для эльфийского слуха имя Кирилл, понравился мне сразу же. Вернее, в тот самый момент, когда стремительной походкой вошел в вестибюль института, подобно порыву зимнего ветра, ворвавшемуся через распахнутую дверь. «Все будет хорошо!» — пообещал он. Пусть не мне, а сестре, но я почему-то тоже ему поверила. Заинтересованно взглянула на высокого статного парня, мгновенно оценив и темные глаза, светящиеся каким-то внутренним огнем, и решительно сжатые, красиво очерченные челюсти, и высокий лоб, и всю гармоничность его подчеркнуто скромного облика. Кирилл двигался порывисто, но целеустремленно. Именно так ведут себя люди, не только понимающие, чего именно хотят от жизни, но также отлично знающие, почему желают именно этого, а не чего-то другого. К тому же он был воином, прирожденным бойцом, а значит — моей родственной душой. Об этом свидетельствовали его делано небрежные манеры и легкая летящая походка, напоминающая поступь хищника, незаметно подкрадывающегося к ничего не подозревающей добыче. О да, он мог обмануть кого угодно, но только не меня.

— Прикрой! — попросила я Анриэна, надвигая на глаза капюшон куртки и отходя в тень. — Хочу незаметно понаблюдать вон за тем воином…

— Не нравится он мне! — ревниво пробурчал дроу, выполняя мою просьбу — загораживая меня своей широкой спиной. — Слишком уж он хорош для этого неправильного мира.

— Хорош даже для нашего! — понимающе усмехнулась я.

Вместо ответа Анриэн лишь неприязненно передернул плечами, против собственного желания красноречиво подтверждая столь неприятную для него версию. Вдоволь насмотревшись на Кирилла, я решила действовать…

— Не человек? — вполголоса, намеренно вскрикнула я, уловив долетевшие до меня обрывки разговора.

Услышав мой голос, Кирилл проворно обернулся.

Клянусь милостью богини Дану, я никогда не забуду этот первый его взгляд, стремящийся проникнуть под край моего капюшона. В нем отразилась целая гамма молниеносно сменяющихся чувств — от настороженного любопытства к искреннему удивлению, перешедшему в итоге в неприкрытый восторг. Две давно ищущие друг друга души наконец-то встретились на стыке миров, интуитивно почувствовали свою взаимную связь, уготованную им богами и самой судьбой, и замерли, трепеща в предвкушении.

Есть в нашем мире один древний обычай: если встречаются двое, предназначенные друг другу самой судьбой, то приходят они в храм богини Дану, где совершают обряд единения, испив кровь друг друга. С той поры они считаются нао — неразъединимыми влюбленными, не имеющими права отвернуться, изменить или отказаться от уготованной им участи, какой бы тяжелой она ни оказалась. Нао — это мужчина и женщина, имеющие на двоих одну жизнь, одно сердце и одну смерть.

Наверное, не каждому из нас выпадает подобная удача — ощутить любовь, неслышной поступью входящую в твое сердце! Хотя разве это удача? Ведь я сразу поняла — он, пусть и предназначенный стать моим нао, не ровня мне, а обыкновенный смертный мужчина, пускай даже наделенный всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, более подходящими какому-нибудь великому королю моего народа. Зачем мне его жизнь? Она — всего лишь краткий миг, малый обрывок нити в бесконечной канве моего бессмертного существования. Нет, я не могу, не имею права любить его!.. Я — не для него! Все, чтобы я ни сделала, он сочтет всего лишь игрой, жесткой забавой, призванной разбить его хрупкое человеческое сердце. А жаль… Ведь хочется, очень хочется подойти, взять его за руку, почувствовать тепло сильных пальцев, заглянуть в эти темные, затягивающие словно омуты глаза. Подойти, сделать, а потом — будь что будет! Ибо лучше жалеть о чем-то сделанном, нежели о несделанном… Но нет, нельзя, нельзя… О боги, ну скажите, за какие грехи вы ниспослали мне такие терзания?

А может — рискнуть? Помнится, еще во времена своего обучения в академии я случайно прочитала знаменитые на все наше государство дневники королевы Алиеноры, невенчаной супруги преждевременно погибшего Мидира Дубового Листа. Оказывается, в детстве мать водила Алиенору к провидице, напророчившей юной красавице великую любовь и великую потерю, любовь без венца и сына вне брака. И поэтому Алиеноре тоже пришлось выбирать между радостью обретения и горестью грядущей потери. Мудрая девушка не имела возможности и права стать законной женой Мидира, вот и выбрала долю его свободной спутницы, но, видимо, потому и написала будущая вдова это стихотворение:

Больно, на душе так больно —

Это страсть.

Влюблена в тебя невольно —

Вот напасть.

Без тебя на сердце вьюга —

Зло метет.

Прогоню из жизни друга —

Пусть уйдет…

Пусть мне душу на частицы —

Он не рвет.

Пролистну любви страницы —

Скину гнет.

Кровью строки заалеют —

Крик души.

Вдруг осудят? Не посмеют —

Согреши…

Согреши с ним на прощанье —

Хоть разок.

Подари как обещанье —

Образок.

А потом что с жизнью станет —

Лишь стихи.

Совесть в омут нас затянет —

За грехи…

Нет, не хочу я себе такой судьбы! И поэтому я отвернулась, избегая пытливого, рвущего мне душу взгляда моего нао — того мужчины, которого уже полюбила так, как любят только раз в жизни, безоглядно и навсегда. Видно, не зря у нас говорят о том, что по-настоящему эльфы влюбляются лишь единожды! Знаю теперь, никогда уже не полюблю кого-то другого, но и быть с этим — не имею права!..

Я отмела ненужные эмоции и спокойно зашагала вслед за всеми, намереваясь безупречно выполнить возложенную на меня миссию и найти пропавшего Маврикия. Уверена, сильные личности способны жить и с разбитым сердцем, не так ли? Да, но разве это жизнь?..

Мне хватило первого и единственного взгляда, брошенного на разгромленную лабораторию, чтобы отмести прочь последние сомнения, если таковые у меня еще оставались.

— Тролли! — уверенно кивнула я, встретив вопросительный взгляд Анриэна. — Как у нас говорят, там, где прошел тролль, дракону делать нечего.

— А коту? — спросил дроу после того, как мы совершили тактический маневр: беззвучно отступили обратно к лестнице, успешно улизнув из-под носа своих свежеприобретенных друзей. Нет, не имею ничего против Татьяны и Ивана, но они, как и все люди, любят интересоваться тем, что их совершенно не касается. А я, между прочим, и не обещала посвящать их в свои дела.

— А коту — тем более! — усмехнулась я. — Поэтому, если Маврикий и был в лаборатории Милославского раньше этой великолепной троицы, то точно уже оттуда сплыл. Остается выяснить — куда именно.

— Логично! — кивнул мой напарник. — Ты умеешь выслеживать котов?

Я могла бы немало порассказать ему о том, как в худшие свои дни, проведенные в Чумном дворе — самом опасном квартале Листограда, населенном ворами и убийцами, не только охотилась на крыс, но даже ела их жесткое, дурно пахнущее мясо. Охотилась наравне с котами… Но вовремя прикусила язык, так и не озвучив едва не сорвавшееся с него откровение. Репутация у меня и без того отвратительная, так зачем же портить ее еще больше?