На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огонь съел свою пищу, стал совсем крохотным. Гал хотел было подложить дров, но передумал, дал огню отдых. Теперь, когда костер задремал, Гал лучше видел и слышал в темноте. Дуа неутомимо и ровно пела песнь воды и ласкала своими струями камни. Гал смотрел на нее, и ему чудилось, что не вода куда-то бежала в ночи, а сам он мчался на своем островке вдаль. Но стоило ему отвести взгляд от реки — и островок тотчас останавливался, а вода опять устремлялась в темноту. Весь мир сейчас состоял из воды и ночи, и у них не было ни начала, ни конца.
В темноте зарычал медведь, ржали лошади, мяукал леопард. На болотах кричала выпь, птица мрака, насылающая на ланнов злых духов. Она предупреждала человека: «Ты слаб и беспомощен, сиди у костра и не смей ступать в темноту! В ней твоя смерть!» Мало кто из ланнов видел ее. Странная эта птица давно интересовала Гала. Когда-нибудь он попытается охотиться на нее. Ведь выпь таинственна только ночью, а днем она — просто птица… «Когда-нибудь… — прервал он себя. — Сначала добудь кулана…»
Перекрывая все голоса ночи, заревел пещерный лев, вышедший на охоту. Рев разбудил Рафа, но лев был далеко, и Раф успокоился. Когда же появились волки, он вскочил, напрягся всем телом. Извечные враги собак осторожно, цепочкой, крались по берегу. Они чувствовали костер, человека и собаку, эти запахи скорее удивляли их, чем настораживали: они доносились от реки.
Видя беспокойство Рафа, Гал запустил в переднего волка камень, звери торопливо скрылись в темноте. Раф уснул, а Гал все еще сидел на камне: мысли бодрствовали, требовали внимания к себе.
В усыпанном звездами небе висела луна, румяная, как угли костра. Когда она станет круглой, как солнечный диск, наступит самая короткая ночь. Ланны соберутся у праздничного костра, будут есть мясо, пить сок ковы и танцевать под звуки флейт. Если к этому часу Гал не принесет выкуп, Риа достанется другому. Чтобы этого не случилось, он не только должен добыть кулана, но и донести его до пещеры свежим. А как? Было очем задуматься. Хотя он уже на охоте, к цели он ничуть не приблизился. Он даже не знал, что предпримет завтра. А как на его месте поступили бы Рего и Сухой Лу? Галу вдруг вспомнились слова Луху о том, что лекарства помогают ланну, если их готовят не спеша. Теперь он по-новому оценил заключенную в них мудрость: прежде чем делать что-то важное, надо хорошенько, не торопясь, все обдумать и только после этого без промедлений действовать. Так поступали Рего и Сухой Лу, так вел себя белый сокол. Он взлетал в небо, не спеша выбирал себе добычу и потом бил ее без промаха. С них Галу надо брать пример…
Голоса и шорохи, доносившиеся с берега, не мешали ему думать: Дуа защитила его от врагов, накормила и напоила. Она никогда не изменяла дружбе с ним и не отказывала ему в помощи, с ней ему нечего бояться беды. Только от одиночества она не могла защитить его. Ему не хватало уюта племенного костра, улыбки Риа, смеха ланнов. В кругу соплеменников он забывал о темной ночи за стенами пещеры и беззаботно засыпал под теплыми шкурами. Веселый костер и палицы воинов надежно оберегали от незваных гостей сон племени.
Если бы сейчас кто-нибудь из ланнов был вместе с ним, Гал перестал бы тревожиться за завтрашний день. Ланны готовы поднять друг на друга палицы, лишь когда им не грозит общая опасность, а на охоте и в битвах с врагами они едины. Они всегда чтили старый закон: плечом к плечу встречать врага и решительно идти на помощь сородичу, если тот в беде. Для ланна нет большей радости, чем жить со своим племенем, и нет беды горше, чем в одиночестве оказаться вдали от него. Одиночке на земле не выжить…
Размышления Гала прервал медведь. Он спустился к воде, стал пить. Это был большой зверь — такие без страха разгуливали по земле. Потом его внимание привлек островок. Медведь поднял голову, заметил человека и собаку. Злобно рычащая собака вызвала у него недовольство, побуждала его к действию. Воды он не боялся, ему ничего не стоило переплыть протоку и ударом лапы заставить собаку замолчать. Но медведь не двигался с места, его смущало спокойствие человека. К тому же человек не ущемлял медвежьи права. Медведь мог спокойно пить воду и беспрепятственно следовать своим путем к каменистой отмели, чтобы там полакомиться свежей рыбой. Какой смысл нападать на того, кто нисколько не мешал ему? Конечно, собаку следовало бы проучить, да только он не очень-то принимал ее всерьез: пусть себе злится.
Медведь потерял интерес к островку и не спеша побрел вдоль берега.
Раф затих, а Гал продолжал вслушиваться в полную загадок ночную жизнь. В Дуа тяжело била рыба, вдали отчаянно кричала попавшая в беду лошадь, над головой проносились летучие мыши. Мир вокруг был велик и многообразен, в нем находилось место всему, что бегает, ползает, плавает, летает; в нем были степи, леса, скалы, реки, болота, а где-то за ними, за краем земли, волновались Соленые воды, у которых не было берегов. Так говорила Луху, так рассказывал Рего…
Гал многому научился у Луху, но и охотникам-ланнам он обязан не меньше, чем ей. Они умели переносить любые невзгоды, их не страшили опасности, долгие пути по земле, тяжелая ноша, ливни и снега. В любую погоду они могли оживить огонь и уснуть у костра. Плох тот ланн, если он не умеет спать на земле, — такого быстро поглотят черные туманы. Соплеменникам полезен лишь тот, кто не боится зверя, гнуса, темноты и не теряет крепкого сна.
Ланны часто брали с собой Гала на охоту. Они были строгими учителями и не прощали ему ошибок и промахов. А теперь, после того, как он убил тигра, никто не посмеет смеяться над ним, они признают его равным себе. Он принесет им кулана, возьмет Риа
