Леди-кошка - Екатерина Неволина

«Надутый индюк», – сказала мысленно Алиса, но сама себе показалась неубедительной.

В таком вот скверном настроении она зашла в туалет и наткнулась там на стоящую у зеркала Ирину Викторовну. Та, кажется, подкрашивала губы. Алиса мельком взглянула в зеркало и застыла: над воротником тщательно отглаженной белой блузки учительницы поднималась кошачья голова со всем, что ей полагается: темно-желтой шерстью, усиками и треугольными ушками. Кошачья голова на обычных человеческих плечах.

– Алиса? Тебя ведь зовут Алиса? – спросила учительница мягким, мурлыкающим голосом. – Что-то случилось?

Усатая мордочка в зеркале повернулась вполоборота.

Сумасшествие? Девушка моргнула… В зеркале отражалось красивое женское лицо с умело подведенными зелеными глазами и пышными рыжими, в красноту, волосами. Учительница смотрела на Алису с удивлением.

– Эээ… нет, ничего, – выдохнула девушка. Раньше у нее никогда не было галлюцинаций. Ну точно сумасшествие!

– Ты славная девочка, Алиса. Я чувствую в тебе большие возможности! – Ирина Викторовна мягко улыбнулась.

Алиса поспешно опустила глаза в пол, потому что ей показалось, что зубы у учительницы остренькие и мелкие, как у ее Маркизы… как у кошки. Ну точно, пора вызывать «Скорую»… Хотя, если вспомнить о уже имевших место странностях… что, если в воздух поступают какие-то психотропные вещества, влияющие на поведение людей и вызывающие галлюцинации? Что, если они стали субъектами какого-то бесчеловечного эксперимента?

– Только иногда слишком скромная, – закончила учительница и вдруг мягко провела у Алисы под подбородком, словно хотела погладить ее, как гладят кошку, и вышла за дверь.

– Я схожу с ума… – пробормотала Алиса, глядя на свое отражение, затем включила холодную воду и плеснула себе в лицо. – Или я, или все остальные, но кто-то здесь точно ненормален!

«Надо поговорить с Олегом», – подумала она, но вспомнила, как равнодушно он прошел сегодня мимо, и окончательно приуныла.

– Девочка! – послышался между тем странный, словно шуршащий, лишенный всяких интонаций голос. – Помоги мне, милая девочка!

За поверхностью стекла, словно прильнув к нему изнутри, виднелось бледное человеческое лицо, даже не поймешь, мужское или женское – с провалами запавших глаз и разметавшимися темными волосами.

– Выпусти меня, милая девочка! Мне так холодно и одиноко! – продолжал бумажный голос.

Алиса нервно сглотнула и зажмурилась.

В прошлый раз этот метод сработал, значит, сработает и теперь. Она откроет глаза – и никакого ужасного лица не будет. Вот сейчас… Девушка на всякий случай досчитала до пяти, раскрыла глаза и… встретилась с безумным взглядом прижатого к стеклу лица-маски.

– Ты можешь это сделать! Ну пожалуйста!

Алиса откашлялась.

– Вас нет! – заявила она наглому отражению. – Это просто галлюцинации. Я схожу с ума, вот и все.

– Ну тогда не случится ничего страшного, если ты меня выпустишь. Положи руку мне на лоб, – попросило существо.

Алисе не было страшно. Нет, это липкое, тошнотворное чувство нельзя назвать страхом. Оно сильнее, чем страх, больше, чем ужас. Оно вымораживает изнутри, парализует мозг, добирается до сердца.

– Положи руку мне на лоб! – велело отражение.

Как завороженная, девушка медленно подняла руку. В тот момент, когда пальцы вот-вот должны были коснуться стекла, дверь с грохотом распахнулась, и в помещение вошла одноклассница, Светка Перовская.

– Что, никак не налюбуешься? – спросила она и, взглянув в зеркало, сложила бантиком розовые губки.

– Типа того… – выдавила Алиса с большим трудом. Язык едва ей подчинялся.

– Что-то ты бледновата! – Перовская пощипала себя за щеки, чтобы вызвать на них легкий румянец.

Ничего странного в зеркале она явно не видела.

Закусив губу, Алиса тоже взглянула туда.

Никакого бледного лица, кроме ее собственного.

– Эй, Панова! Ты что, заснула? Или совсем от любви чокнулась? – Светка помахала рукой перед лицом одноклассницы.

– Спасибо, все нормально.

Алиса попятилась от зеркала и пулей выскочила из туалета. Господи! Господи! Что же это происходит и когда все это, наконец, прекратится?! Может, рассказать маме? Обратиться к доктору? И что, здравствуй, психушка, милые и добрые люди в белых халатах!

– Она совсем чокнутая! – услышала Алиса за спиной и, вздрогнув, обернулась.

Двое восьмиклассников даже не смотрели на нее.

– Такую фигню на уроках задает! А домашние задания! – продолжал один из парней.

Девушка перевела дух: это не о ней. Пока что не о ней.

– …и происходит здесь что-то очень странное…

На этот раз голос за спиной был девичий.

Алиса напряглась. Неужели?..

– …он проходит мимо меня и даже не здоровается! Представь, это после того, как мы целовались!

Опять не то!

Школьный коридор казался ей муравейником. Было тревожно и почему-то неуютно. Еще недавно школа представлялась если и не самым спокойным и прекрасным местом в мире, то вполне обычным заведением, где самое страшное – это заваленная контрольная.

Теперь мир изменился.

Прозвенел звонок, и Алиса побрела в класс, чувствуя вокруг напряженную, недружелюбную атмосферу, словно оказалась в глубоком тылу врага.

Соседка по парте, Ольга, уже была на своем месте и дремала над учебником. Это было несколько странно – раньше за ней такой привычки не водилось. Она спала так крепко, что пришлось толкнуть ее, чтобы разбудить, когда вошла учительница. Проснувшись, Оля захлопала глазами.

– Ты что, всю ночь за уроками просидела? – спросила ее шепотом Алиса.

– Нет, – Оля широко зевнула. – Но что-то не выспалась…

В течение дня выяснилось, что не выспалась сегодня добрая половина класса. То там, то здесь раздавались смачные зевки, а на литературе с задней парты вдруг послышался храп. Это храпел Витька Апрелев.

– Витя! Мы тебе не мешаем?! – гаркнула над его ухом литераторша.

Апрелев вздрогнул и едва не свалился со стула.

– А? Что? Уже пора в школу? – пробормотал он.

Класс зашелся в хохоте.

– Ничего смешного, Апрелев! – укорила учительница. – По ночам спать надо! А ты что делал?

– Я? Кирпичи разгружал… кажется… – пробормотал он.

Ребята снова засмеялись.

– Нашелся тут шут гороховый! – литераторша укоризненно покачала головой. – Небось в игры компьютерные всю ночь резался. Раз ты такой умный, выходи к доске, расскажешь нам сейчас о поэтах-символистах.

– Может, не надо? – Апрелев протирал сонные глаза.