Герцог ре,Сфорц - Серг Усов

Нирма, посмотрев на своего герцога, всё поняла правильно.

В своей спальне Олег не сразу бросился на аэродром, который считался его кроватью, а какое-то время ещё постоял перед открытым окном, слушая не на шутку разошедшийся дождь, вспоминая прошедший разговор. А ещё определил свои планы на завтрашний день.

Прежде, чем уехать в Неров, надо будет ему ещё заехать в школу, познакомиться с Трашпом, его будущим ньютоном, поставить ему задачу на изобретение рельсовой дрезины. Потом и сами рельсы — в отсутствие сестры, надо будет самому лично сделать крюк и заехать укрепить изготовленные формы.

И надо искать людей. Эта мысль стала уже его идеей фикс.

Кто-то поджог несколько домов на окраине деревни. Кому и зачем была нужна эта глупая затея, Уля выяснять не хотела. Отсюда, с небольшого хуторка в полулиге от деревни, где расположился их десяток ниндзя, был виден не только густой чёрный дым, но и языки пламени, вырывавшиеся из-под крыш строений.

— Госпожа графиня, полковник приглашает вас в штаб, — посыльный с восторгом ел её глазами.

— Скажи, что подойду попозже, сначала съезжу в лазарет, — Уля даже не посмотрела, лишь мазнула взглядом, на молодого лейтенанта, одного из ашеровских штаб-офицеров.

Лолита быстро закончила плетение косичек у хозяйки и, недобрым взглядом окинув восторженного лейтенантика — наверняка, из младших ненаследных баронетов, буркнула:

— Вас там полковник не заждётся, пока вы тут глаза таращите?

Лейтенант не смутился. Браво ударил себя кулаком по груди, коротко поклонившись, вскочил на коня и рысью направился в сторону деревни, где пламя уже начинало стихать. Но, пока был в зоне видимости, часто оглядывался.

— Пока ты отдыхала, тут ри, Зенд опять хотел с тобой о чём-то поговорить, — доложила охранница, — Герда его отвадила. Вместе с его свитой. Сказал, что очень хочет с тобой поговорить.

Лолита не любила о чём-то докладывать графине, отвлекая её от приведения себя в порядок. Если, конечно, не было чего-то срочного или важного. Визит графа Олни, ни к тому, ни к другому не относился, поэтому охранница дождалась, пока хозяйка не будет полностью готова приступить к делам.

Из убогого домишки, высунулась любопытная мордочка пацанёнка лет пяти-шести. Перепачканное чем-то, вроде сажи, смышлёное личико выглядело так потешно, что Уля невольно улыбнулась.

— Иди сюда, — позвала она мальчишку.

Когда тот, довольно смело, подошёл к ней, одарила его одной из удивительных придумок брата — леденцовым петушком на палочке.

Этот петушок оставался последним из тех, что она брала с собой, и, говоря по-правде, ей его было очень жаль отдавать. Но, когда она увидела, в какой восторг привёл малыша её подарок, всякое сожаление тут же исчезло.

Семью, жившую в домишке, вчера они не стали выселять, хотя лейтенант предлагала. Герда думала устроить в этой развалюхе место отдыха для безумно уставшей, после сражения и лечения раненных, графини. Но Уля категорически этому воспротивилась и не прогадала — в стоге свежего, приятно пахнущего сена, между сараем и изгородью, она, забравшись в спальный мешок, выспалась просто чудесно. А, проснувшись и проверив свой магический резерв, увидела, что он практически полностью восстановился.

— Проверяет, наверное, не уехала ли я, — высказала она своё предположение о причинах столь раннего визита графа из королевской свиты, — А всё, что я хотела ему сказать, я вчера уже сказала. Давай завтракать и поедем в лазарет.

Сразу после боя, стоило ри, Зенду, застав её возле раненных, похвастаться своей догадливостью, что он легко угадал, где можно найти графиню, она, довольно невежливо, призналась в своей недогадливости и явной глупости, тщётно пытаясь увидеть воина столь славного, если судить по его рассказам на королевском балу, среди сражавшихся на поле боя.

Граф пришёл в бешенство. Она это увидела по его побелевшим губам и яростному взгляду. Но, надо отдать ему должное, сдержать себя он сумел. Впрочем, это и не удивительно — довольно тяжело высказывать свое возмущение той, которая, на его глазах, уничтожила полк мятежников целиком.

— Ну, он-то думает, что его гонец мчится во весь опор к королю. И привезёт оттуда какой-нибудь новый приказ нашего славного короля, — с усмешкой сказала подошедшая от колодца Герда, где она только что пила воду.

— Кстати, что с гонцом? — поинтересовалась графиня, — И граф ещё одного не пошлёт? Вы там присматривайте за его свитой. Вдруг, кто ещё уедет.

Лейтенант заверила, что за свитой графа присматривают, а гонец накормлен, напоен, связан и находится под постоянной сменяемой охраной одного из ниндзя.

На въезде в деревню, там, где с самого утра горели дома, была сколочена виселица, в виде длинной перекладины, на которой висели шесть тел. У последнего ещё в судороге дёргались ноги и вдоль голых ступней стекали моча и фекальные массы.

— Пусть в бою не отличились, зато полезны в поимке и казни мятежников, — с напускным безразличным видом прокомментировала увиденную картину Герда.

В увиденную Улей, Лолитой и пятёркой ниндзя, во главе со своим лейтенантом, картину, кроме виселицы, вписывались и четверо королевских солдат из свиты графа Олни. Именно этих солдат и имела в виду лейтенант.

По характерным ранам и запекшейся крови на телах повешенных, Уля поняла, что это были раненные мятежники, оказавшиеся не в состоянии сбежать вслед за своими драпавшими товарищами. А пожилая женщина, повешенная вместе с ними, видимо, помогала им укрываться.

В отличие от наёмников, у мятежников шансов стать военнопленными, не было. Их ждала казнь на месте или в ближайшем городе, для показательного урока.

— Госпожа графиня, все живы! — радостно доложил ей начальник лазарета, пожилой усталый мужчина, — Молятся за вас Семерым.

Радоваться вместе с лекарем Уле мешало то, что, с целью экономии оставшегося у неё, после сражения, резерва, ей пришлось пожертвовать почти полутора десятками наиболее тяжело раненными солдатами, которых, будь количество критически раненных не столь велико, она бы смогла вытянуть к жизни. А так, пришлось оставить их умирать, чтобы спасти максимальное количество тех, получивших менее тяжёлые раны, кого можно было спасти, но без её помощи до утра бы не доживших.

Тут был, как раз, один из тех случаев, про которые ей брат говорил, что часто придётся выбирать между плохо и очень плохо. Он, правда, тогда употребил, вместо «плохо», какое-то иноземное слово «х. ёво», но смысл Уля поняла.

Осмотрев и доисцелив ту часть раненных, которых без её помощи бригадные лекари не смогли бы вылечить вообще или лечили бы очень долго, Уля истратила почти треть своего восполненного за ночь резерва.

— Некоторым не помешало бы, всё же, пару дней отлежаться, — кивнула она лекарю, когда тот, всё с той же усталой улыбкой, вышел её провожать за пределы обширного постоялого двора, в котором был развёрнут лазарет.