Фредди. Жизнь, полная риска - Дитлоф Райхе

В комнату влетела Лиза Потемпе, а за нею — мастер Джон.

— Скорее! — крикнула Лиза. — Нужно блокировать вход.

— Сейчас! — отозвался мастер Джон, запирая на защелку дверь на террасу.

В одну секунду они подкатили стол на колесиках с тяжелой аппаратурой ко входу в лабораторию.

Мастер Джон подошел ко мне.

— Фредди, бедняга, — сказал он, снимая с меня намордник, и повторил уже по-английски: — Poor little chap. Чудовище, мерзавец, преступник! — бормотал он, освобождая меня от металлических скобок. — What a bloody crime. The cruel bastard.

Лиза Потемпе тем временем занялась бумагами доктора, которые были разложены по папкам, стоявшим на специальном стеллаже.

— Интересно, очень интересно… Вот это да! — радостно воскликнула она, снимая с полки пухлую папку. — Материалы к публикациям! — Она лихорадочно перелистывала страницы. — У него, видите ли, есть своя теория, и эту теорию он хочет в ближайшее время представить на суд научной общественности. Так, это я возьму с собой!

Мастер Джон тем временем освободил меня от всех скобок и проводов.

— Знаешь, дружок, я думаю, что тебе спокойнее всего будет у меня в кармане.

Я только слабо кивнул и уже в следующую секунду оказался в темноте. Мастер Джон аккуратно опустил меня во внутренний карман своей куртки. Тут, среди старых проездных билетов, каких-то бумажек, скрепок, резинок, мне было, конечно, не слишком просторно. Но зато тепло и уютно. Потому что здесь пахло мастером Джоном. И сэром Уильямом. И Энрико с Карузо.

— Все, уходим! — скомандовала Лиза Потемпе. — А то он сейчас…

Послышался шум. Дверь лаборатории дрогнула.

— Через террасу! — крикнул мастер Джон.

Вдруг все стихло. Музыки теперь было не слышно. В дверь тоже никто не ломился.

— Наверное, он решил перехватить нас с этой стороны? — испуганно сказала Лиза Потемпе. — Если он увидит меня, то все, прощай моя работа!

— Может, рискнем через квартиру? — предложил мастер Джон.

Они откатили стол с аппаратурой.

— Он ушел, — услышал я голос Грегора. — Ну конечно, кто еще мог играть на трубе?! Грегор, папа Софи! — Вылетел как ошпаренный и куда-то помчался.

— Давайте скорее в машину! — Лиза явно нервничала.

Уговаривать никого не пришлось.

— Фредди у вас? — спросил на бегу Грегор.

— Да, — ответила Лиза Потемпе.

— Как он, в порядке?

— Да, — отозвался мастер Джон. — Убить мало этого мерзавца. Доктора, конечно. If not, I’d killed the bastard, — повторил он опять по-английски.

Я еще не открыл глаза, но уже твердо знал — я дома. У себя в гнезде. И мне не нужно было для этого принюхиваться или ощупывать свое обиталище. Мы, хомяки, всегда знаем, где просыпаемся.

По моим подсчетам выходило, что я проспал ночь и еще день. Сон — лучшее лекарство для хомяка, говорила моя прабабушка. Я сладко зевнул и выбрался наружу. Теперь нужно как следует потянуться-растянуться, иначе буду ходить как вареный. Такие упражнения для хомяка — как чашка кофе для людей. С утра без этого никуда. И тут мой нос уловил запах, вернее, не запах — аромат. Нежнейший аромат, который исходил от… от мучных червей! Вот они, голубчики, лежат у меня в кормушке, целых три штуки! Я набросился на лакомство, как будто сто лет не ел.

— Welcome home, Kid! Добро пожаловать домой, малыш! — возле клетки стоял мастер Джон. — Как ты себя чувствуешь?

«Превосходнейше, дорогой мой мастер Джон!»

В подтверждение я помахал мучным червем, зажатым у меня в зубах. Я даже подумал, не порадовать ли мне мастера Джона каким-нибудь художественным сальто-мортале. Но потом передумал. Во-первых, потому, что для этого мне бы пришлось отложить своего червяка, а во-вторых, потому, что мастер Джон и без того выглядел вполне довольным. И радостным. Вон стоит улыбается…

Я доел своих червяков и задумался. По-хорошему, теперь нужно было бы заняться туалетом, привести себя как следует в порядок. Но я решил отложить на некоторое время эти процедуры. Пойду лучше поприветствую остальных обитателей.

Я выбрался из клетки и шустро спустился по своей веревочной лестнице вниз.

— Добрый вечер, дружок! — услышал я.

— Сэр Уильям! — Я готов был броситься ему на шею.

— Ну что, как ты себя чувствуешь? — мягким голосом спросил он, подходя ко мне.

— Отлично! — заверил я кота. — Я чувствую себя как хомяк весной!

— Ну и замечательно, — сказал он и расплылся в улыбке. Казалось, он с трудом сдерживается от смеха.

Интересно, чего они все так улыбаются? И мастер Джон, и вот теперь сэр Уильям. Что во мне такого смешного?

— Что-нибудь не так? — спросил я.

— Нет-нет, — поспешно ответил сэр Уильям и тут же скрылся в соседней комнате.

Очень странное поведение.

Я прошел мимо письменного стола. Пока я не собирался включать компьютер. Успеется. Но мне было приятно видеть моего верного друга на привычном месте. Я радовался про себя, что уже завтра смогу снова приняться за свой роман. А что если назвать его «Новый Франкенштейн. В логове у Летучей Мыши»? По-моему неплохо. Даже замечательно! Под конец эта летучая мышь сойдет у меня с ума. От всех своих злодеяний. Да, так и сделаю. Только не сегодня. Сегодня у меня праздник. Я уже было направился к двери, ведущей в соседнюю комнату.

И тут передо мной возникли Энрико и Карузо. Но что это с ними? Почему им вдруг вздумалось изображать монахов?

Они действительно выглядели как два монаха. Шерсть на макушках у них куда-то подевалась. Видна была только розовая кожа. Казалось, будто у них выстрижена настоящая тонзура, что-то вроде лысины. Такие круглые лысины выбривают себе монахи-католики.

Ну конечно! Как же я забыл! Ведь этот изверг выстриг мне всю шерсть на голове! Обрил наголо! Вот почему так странно улыбались сэр Уильям и мастер Джон! Но что тут, спрашивается, такого смешного? И почему Энрико с Карузо соорудили себе такое «украшение»? Наверное, из солидарности со мною! Из сочувствия, вот почему, — догадался я.

— Дражайший брат Карузо, смотри, у нас пополнение!

— Вижу, брат Энрико! Хомяк решил пойти в монахи!

— А может, нет? Карузо, приглядись получше! Может, это у него не тонзура, а такой высокий лоб? Как у гениальных мыслителей?