Охота на Мясника - Братья Аловы

class="p1">— Наверно он книжек детективных начитался. Из серии: "Один умный а все остальные — дураки". А когда видел, что и он не умный, и другие не дураки, страшно из-за этого обижался. Поэтому все сам хотел сделать. А у нас работа как на ЗИЛе — коллективная. Давай еще по одной что ли? И бабу лешкину помянем. Так в дурдоме и сгинула. Зря он ее с собой тогда потащил.

— Нет базара.

Птенчик согласно кивнул и налил. Они снова стукнулись кулаками и опрокинули стаканы.

— А сам ты что думаешь? — не отставал Птенчик. — Кто его убил? Не может же это быть тот наш Мясник? Туфта это все — зомби, вурдалаки.

Нету их в природе. И быть не может! А тогда кто?

Крюков пожал плечами:

— Да кто угодно. Группа товарищей-единомышленников косит под маньяка-одиночку. Комиссары в пыльных шлемах, из которых одного убьют а на его место двое становятся. Зачем им это надо? А хрен их знает.

Мало ли на свете уродов? Сатанисты, сумасшедшие, просто идиоты по жизни, наконец. Сам видишь, народ совсем сдурел. Конец света им подавай.

В Бога верить не умеют, в себя не хотят. Один Нострадамус у них и остался. Помнишь, как летом с затмением солнца носились? Не сработало теперь Нового года ждут. Если опять сорвется, многие этого просто не переживут. И все-таки я уверен, что Мясник завязан на наркоту. И еще что-то такое его толкает, чего я пока не знаю и не понимаю. Какой-то серьезный мотив. Мания или болезнь. Если мы эту причину правильно определим, то и Мясника получим на блюдечке с голубой каемочкой. Даже если там целое гнездо маньяков. Ты спать собираешься?

— Расхотелось что-то, — буркнул Птенчик.

— Ну как хочешь. Сиди, кукуй. А я пойду маленько покемарю. Через час надо выдвигаться.

* * *

На парк Боженово и соседствующий с ним гарнизон тихо ложился первый снег. Высокие ели и островерхие крыши военного городка неузнаваемо преобразились. Ни дать ни взять — Рождественская сказка.

Мясник не мог не отметить волшебной красоты окружающей картины.

Секунду-другую он следил за полетом снежинок в ярком луче прожектора потом подозвал часового-контрактника, стоявшего на страже склада артвооружения.

— Держи, — он протянул часовому маленький пакетик со шприцами. Тут две дозы. Уколешься, когда сменят, не раньше. Смотри, узнаю, что на посту стоите наширявшись — холява кончится.

— Да ни в жизнь! Что я, не понимаю, что ли! — выпучив глаза забожился солдат.

Но Мясник знал, что тот врет. Стоит ему отойти подальше, как тот зайдет за угол и вколет дозу. Но это его не беспокоило. Он остался доволен результатами обследования. По его прикидкам на складе хранилась по меньшей мере несколько тонн снарядного гексогена. Опасный груз долго возили по железным дорогам, отфутболивая от одной станции к другой потом он торчал на запасных путях и наконец его привезли сюда, в забытую Богом и министерством обороны воинскую часть, именуемую гарнизоном Боженово, и свалили на склад до лучших времен.

В конец спившийся, погрязший в сделках и склоках с арендаторами командир части видел проблему в особом свете — гексоген пришлось разместить на складе, который он собирался сдать наркоторговцам, и уже успел получить с них аванс.

Но Мясник не собирался решать для него эту проблему. Столько гексогена ему было не нужно. Для фейерверка хватило бы и пары сотен килограммов. Чтобы фейерверк удался, кроме гексогена требовались и другие материалы, но и с этим проблем не было. Мелкодисперсный порошковый аллюминий был закуплен, его оставалось только вывезти. А аммиачную селитру он мог в любой момент и в любом количестве достать на любом заводе удобрений.

Мясник не был профессиональным взрывником и знакомился со взрывным делом по энциклопедиям и военно-патриотическим пособиям. Поэтому ему очень важно было правильно составить пропорции — от процента селитры в смеси зависело очень многое. Ведь если делаешь бомбу, чтобы взорвать с ее помощью царя или гауляйтера, селитры не нужно вовсе, а когда требуется поднять на воздух церковь или школу, в которой расположился немецкий штаб, ее должно быть много. Как говорил Сережка Тюленин: "Чем больше школа, тем больше селитры". И Олег Кошевой это признавал.

Следовало подумать о другом. Для того, чтобы готовить взрывчатую смесь и хранить аммонал, требовалось помещение. Сырой подвал для этого не подходил. Мясник знал, что готовый аммонал достаточно удароустойчив, но боится воды. От влаги он мог сдетонировать в ответ на механическое или тепловое воздействие. Кроме того аммонал терял силу от длительного хранения, но этого Мясник не боялся. Он собирался использовать взрывчатку в самое ближайшее время.

Мясник растер по лицу влажные снежинки и криво усмехнулся. Наутро его ждало много работы и его это радовало.

* * *

Утро следующего дня выдалось на редкость солнечным. Центр столицы сверкал остатками снега. Он был полон народа и выглядел, по обыкновению, празднично. Экономические кризисы, импичменты и прочие политические баталии казались отсюда реалиями другой жизни. Если бы не кучка бомжеватых люмпенов с гармонью, красными флагами, портретом Сталина и плакатом "Призедент казёл!" — ни дать ни взять — центральный дурдом на прогулке — можно было бы подумать, что находишься в приличной цивилизованной стране.

Маньяк вошел в двери ГУМа. Народ здесь не переводился никогда.

Правда, подтверждая исконно русский примат духовного над материальным покупали далеко не все. Многие посетители только смотрели и облизывались. Советская разновидность дегустации — есть глазами.

Магазин празднично сверкал, возвещая о неслыханных распродажах в связи с наступлением нового века. Правда о том, что новый век наступит лишь через год, в две тысячи первом, нигде не упоминалось. Магия круглой даты овладела людскими массами. Казалось, народ рванул по магазинам только затем, чтобы иметь потом возможность сказать: "Эта вещь была куплена в прошлом тысячелетии".

Небольшое столпотворение — это было как раз то, что и требовалось. Маньяк нащупал в кармане шприц-тюбик и наощупь сдернул с иглы предохранительный колпачок.

Шприц-тюбик представлял собой разовое устройство для уколов, состоящее из иглы и плоской пластмассовой груши, заполненной тем или иным препаратом. Чаще всего это мог быть антидот на отравляющие вещества противоядие или сыворотка. Пользовались шприц-тюбиком в военно-полевых условиях, когда пострадавшему требовалась экстренная медицинская помощь и речь шла о спасении жизни.

Но шприц-тюбик маньяка был заряжен не жизнью, а смертью. Он был наполнен кровью. Его собственной кровью. Кровью человека, больного СПИДом. Таким способом маньяк мстил окружающим, он делал им прививки вируса иммунодефицита. И хотя в своей беде виноват был только он сам но винил весь мир. На него он и обрушил свой