Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века - Сергей Глезеров

Депутаты распущенного парламента были полны решимости бороться против «реакционного переворота». Собраться всем вместе в Петербурге легальным образом они не имели возможности, поэтому выбор остановился на городе Выборге. Власти Великого княжества Финляндского сочувствовали либеральному и даже радикальному движению в России, весьма дальновидно надеясь, что изменения в Российской империи сыграют на руку финской самостоятельности (что, в конечном итоге, и произошло!).

«Думские квартирьеры», уехавшие в Выборг еще в первой половине дня 9 июля, подыскали помещение для заседаний – гостиницу «Бельведер» на берегу морской бухты. Местные полицмейстер и губернатор дали разрешение на проведение собрания. Владельцем гостиницы являлся немец Константин Францевич Эренбург, поэтому местные жители нередко называли ее «немецкой».

Забегая вперед, скажем, что годами позже эта гостиница станет любимым местом проживания в Выборге поэта Осипа Мандельштама. Это была одна из лучших гостиниц города, славившаяся «чистотой и прохладным, как снег, ослепительным бельем», как пишет Мандельштам в очерке «Финляндия». Кстати, гостиница «Бельведер» славилась как место, где можно было попробовать легендарные выборгские крендели, являвшиеся одним из символов города. Один из путеводителей по Финляндии конца XIX века так и наставлял путешественников: «Быть в Выборге и не попробовать ранним утром кофе с теплыми выборгскими кренделями в "Бельведере" так же грешно, как быть в Риме и не видеть папы…»

Впрочем, вернемся к 9 июля 1906 года. На поездах отдельными группами съезжались депутаты, и к семи вечера на месте были уже около сотни парламентариев. Им удалось разместиться в битком забитых гостиницах, оказавшихся совершенно не способными принять такие толпы приезжих. Кроме депутатов в Выборг прибыла масса людей, привлеченных романтикой политической борьбы и привкусом «запрещенной свободы». Среди них было немало журналистов, репортеров, литераторов, деятелей политических партий. Казалось, обычно тихий и сонный Выборг гудел, как разбуженный пчелиный улей. Многим казалось, что тут, в Выборге, творится великое историческое событие.

Заседания начались ближе к ночи в гостинице «Бельведер». На одном этаже разместились кадеты, выше этажом – представители фракции трудовиков. В одном из номеров, большем других по размерам, шли их фракционные совещания. По рукам ходил написанный карандашом черновик того текста, из которого потом родилось знаменитое «Выборгское воззвание». Недавнего председателя Государственный думы – Сергея Андреевича Муромцева – встретили овациями.

Первое заседание «Думы в изгнании» затянулось далеко за полночь. Затем объявили перерыв до девяти утра следующего дня, чтобы по пунктам обсудить проект обращения. В 11 часов утра обсуждение воззвания возобновилось. Оно сопровождалось бурными спорами по фракциям. Левые партии высказывались за более радикальный текст. Среди более умеренных кадетов оказалось немало противников радикального призыва не платить податей, не давать рекрутов. Прозвучало предложение просто дать отчет и оставить вопрос о способах защиты права на решение самого народа. Однако большинство депутатов считало, что воззвание в том виде, в каком его наметили накануне, вполне подходящее.

Под окнами «Бельведера» проходила шумная манифестация, в которой участвовали как местные финны, так и прибывшие из Петербурга русские. «В общем, настроение приподнятое, хотя и мирное», – сообщал репортер. Кстати, царские власти постарались, чтобы события в Выборге не взбудоражили столицу: для ограничения распространения информации для «широкой публики» не допускалось телефонное сообщение Петербурга с Выборгом.

Жаркие прения депутатов не утихали, и точку в них поставило поступившее внезапно сообщение от выборгского губернатора. Он передавал, что, по предписанию из Гельсингфорса, в случае, если собрание не разойдется, Выборг могут объявить на военном положении с передачей командования коменданту русской крепости. «Вы не допустите, – сказал губернатор, – такого оскорбления Финляндии». Таким образом, времени на диспуты больше не оставалось, и подавляющим большинством решили вторую часть выборгского воззвания, содержащую призыв к неплатежу налогов и к отказу дать рекрутов, принять без прений.

В итоге принятое воззвание призывало выразить протест против действий правительства, прекратив выплату налогов и податей, саботируя призыв в армию, используя другие виды пассивного сопротивления. «Граждане! Стойте крепко за попранные права народного представительства, стойте за Государственную думу! – говорилось в нем. – До созыва народного представительства не давайте ни копейки в казну, ни одного солдата в армию!»

Подписи поставили 180 депутатов, чуть позже к ним присоединился ушедший в гостиницу Муромцев, а затем, уже в Петербурге, еще 52 члена Думы из числа отсутствовавших в Выборге. Таким образом, половина бывших законодателей призвали население страны к открытому неповиновению властям.

На следующий день, 11 июля, часть бунтарей-думцев (около 50 человек) возвращалась из Выборга в Петербург. На выборгском вокзале местное население устроило торжественные проводы «борцам за свободу». Тем не менее депутаты ехали в столицу с тяжелыми предчувствиями. Ожидали, что их арестуют или на границе, или на Финляндском вокзале. Поэтому сами депутаты в большинстве своем не имели при себе ни одного экземпляра Выборгского воззвания. Даже письма к родным и знакомым они передали в поезде иностранным корреспондентам с просьбой опустить их по приезде в Петербург в почтовый ящик.

Большинство депутатов кадетской фракции ехали вторым классом, трудовиков – третьим. По пути следования все происходило спокойно. Только в Куоккале (ныне – Репино), где поезд стоял довольно долго, когда депутаты вышли из вагонов прогуляться, их сразу же обступал народ и интересовался новостями. Между тем думцы вовсе не собирались устраивать митинги: большинство устремились во фруктовый ларек на станции. Кто пил лимонад, кто покупал ягоды, кто запасался папиросами.

Потом продолжительная остановка была на границе – в Белоострове, при таможенном досмотре. Депутаты воспользовались ею, чтобы плотно перекусить перед Петербургом. Многие с обреченностью ждали, что в столице их ждут тюремные нары. Сердца думцев екнули, когда поезд вдруг остановили под самым Питером – на Удельной. Однако вскоре оказалось, что начальник станции тормознул поезд по ошибке, и вскоре впереди уже показался Финляндский вокзал.

Здесь все входы и выходы оцепили жандармы и полиция, но арестовывать депутатов никто не собирался. Немногочисленную публику, встречавшую бунтарей из Выборга, не пускали за решетку платформы. К поезду пропустили только представителей прессы. Депутаты выходили из вагона в суровой гробовой тишине, под пристальными взорами жандармов. Тишину нарушил лишь возглас одного из журналистов: «Да здравствуют народные депутаты!» Однако кричавшего сразу же задержали. Этим инцидентом исчерпалась вся встреча, которую с таким страхом ждали депутаты. На вокзале они брали извозчиков и беспрепятственно разъезжались по домам.

Они не знали, что текст «Выборгского воззвания» в тот же день, когда его приняли, стал известен премьер-министру Столыпину. Он доставил его в Петергоф – в резиденцию Николая II. После обсуждения этого документа Столыпин получил право поступать с депутатами «по усмотрению». Он отдал приказ не препятствовать разъезду депутатов, внимательно следить за ними на местах, немедленно сообщать ему обо всех их действиях и без его ведома никаких репрессий против думцев не предпринимать.