Естественный отбор - Александр Звягинцев

Взвизгнув от боли, вепрь метнулся в зеленя, рассчитывая, видимо, расправиться с врагом на открытом пространстве. Однако пес не отставал, легко стелился сбоку и подгонял его грозным рыком. Едва секач притормозил, чтобы развернуться для атаки, бладхаунд полоснул его клыками по бочине, вспоров ее до ребер.

После этого вепрь не помышлял больше о схватке, а стремился скорее вырваться из круга у подножия холма, определенного ему псом, и нырнуть в овраг или добраться до леса. Но кобель каким-то образом разгадывал его намерения и каждый раз становился на пути, заставляя снова отступать.

С холма за его работой наблюдали хозяин и несколько возбужденных мужчин в полушубках и камуфлированных куртках. Морозный воздух доносил до них тугие удары копыт о подмерзшую землю, запаленный кабаний храп и грозный рык бладхаунда.

Председатель некогда богатейшего в Калужской области колхоза, затеявший эту охоту, чтобы хоть как-то поуменьшить потери хозяйства от бесчинств кабанов на полях, и без того худородных из-за скудости вносимых в них удобрений, воскликнул, показав на стелющихся по зеленям секача и пса:

— Гребаный день на плетень!.. Да за такой стриптиз с раздеванием, Егор Иваныч, в долларах брать надо!.. Последнюю корову со двора сведу, а от твоего пса говнюшонка ушастого куплю.

— Будет по весне алиментный щенок, подарю, Сан Саныч. И в пояс еще поклонюсь, потому как знаю — в добрые руки, — ответил польщенный похвалой своему ушастому любимцу хозяин и взглянул на часы: — Идите, ребята, выпейте у костра по лафитничку для сугреву. У них надолго, — кивнул он в сторону пса и кабана.

— Полтора чаша гонит, — прошамкал пузанок с генеральскими погонами на куртке. — В шекаче шентнера два — не возьмет такую махину твой пеш, Егор…

Хозяин промолчал.

Вепрь и впрямь не думал сдаваться. Вспоров зеленя, он вдруг затормозил всеми четырьмя копытами и выставил клыки навстречу летящему псу. От клыков тот успел уклониться, но с лету наткнулся на кабанью тушу и не удержался на скользких примороженных зеленях. Секач бросился на него… С холма невозможно было разглядеть, что он там делает с допустившим оплошность псом…

— Вще, угробили шабаку! — прошамкал пузанок. Полковник с летными погонами на куртке вскинул винтовку с оптическим прицелом.

— Отставить! — бросил ему хозяин.

— Искалечит же!

— Рамзай знает свое дело!

И действительно: следующую атаку кабана пес встретил уже в боевой стойке. Ослепленный яростью от утерянной близкой победы, секач снова и снова бросался вперед, но бладхаунд, будто насмехаясь, уклонялся от его клыков и, выпрыгивая легкими подскоками с места вверх, на лету полосовал его своими клыками.

В очередной раз уклонившись от атаки, он вдруг, по-кошачьи грациозно, будто и не было в нем центнера веса, взлетел на широкую спину вепря и сомкнул грозные клыки на его загривке. Кабан, пытаясь сбросить собаку, волчком закрутился на месте, а сбросив, рванулся напролом к лесу. Но пес легко обошел его и опять встал на пути. Для новой схватки у секача уже не было сил. Подгоняемый грозным рыком, он метнулся назад к подножию холма.

— Гошподи, Егор, и школько штрашть такая продолжаться будет? — прошамкал генерал-пузанок.

— Бладхаунд обязан гнать зверя непрерывно, — бесстрастно ответил хозяин.

Мужчины еще потоптались несколько минут на месте и потянулись к заполыхавшему в ольховнике костру.

Вскоре на дороге показался военный «УАЗ». Он вскарабкался на вершину холма, и из него вышли двое.

— Товарищ генерал-лейтенант, полковник Шведов и майор Кулемза, из дальних странствий воротясь! — шутливо отрапортовал крупный мужчина лет сорока, с пронзительно синими глазами.

Хозяин сухо кивнул им:

— Докладывай, Шведов, коли «воротясь». Как там наши позиции? Прибыли ли в любезное Отечество сербские фигуранты Интерпола?

— По основному заданию и о наших позициях, если позволите, я доложу в служебной обстановке. Думаю, что СВР имеет более обстоятельную информацию по Балканам, но тем не менее свою точку зрения я официально изложу вам в рапорте. Скажу только, что принцип: «Разделяй и властвуй» — по-прежнему остается главенствующим в доктрине НАТО. Мне представляется, что в ближайшее время Югославию, да и нас, ждут не лучшие времена. Что же касается наших фигурантов, то прибыли, — ответил полковник Шведов и засмеялся. — Но уже в поезде не сошлись характерами с братвой…

— Что за братва?

— Походинский отморозок с кодлой из Одессы возвращался. Кроме того, чья-то «наружка», то ли походинская или еще чья, их плотно пасла…

— Поп-расстрига с какого-то хрена буквально повис на них, еще цыгане вокруг них целым табором крутились, — вставил майор Кулемза, высокий атлет, смахивающий скулами на татарина или башкира.

— Цыгане? — переспросил генерал и повернулся к Шведову. — Это похоже на Фармазона. У него виды на ваших фигурантов?

— Возможно… Не много найдется офицеров с таким боевым опытом, — уверенно ответил тот. — Кстати, взгляните на всю троицу в сербских мундирах.

Генерал сперва кинул взгляд на пластающихся по зеленям секача и пса, потом на фотографию, на которой на фоне развалин среди сербских войников красовались Скиф, Засечный и Алексеев.

— Как отзываются о них наши сербские коллеги?

— Отзываются обо всей троице с большим уважением. Дело против русских войников считают сфабрикованным американцами и боснийцами. Их выдача Интерполу, без сомнения, вызовет у сербов негативное отношение к нашей политике на Балканах и осложнит положение российского миротворческого контингента в Югославии.

— Полковник Скиф у сербов чуть ли не национальный герой, — добавил Кулемза.

— Это который?

— Посредине, с бородой, — показал Шведов.

— Лицо знакомое, — вгляделся в фотографию генерал.

— Знакомое, Егор Иванович. В комиссии по амнистии афганцам вы рассматривали его дело.

— Да помню я… Помню, ты уж совсем обо мне плохо думаешь… — поднял глаза на Шведова генерал. — Тот самый десантный капитан, который в восемьдесят седьмом году накаркал развал СССР…

— Еще «Бурю в пустыне», Карабах, Приднестровье, Абхазию и даже Чечню, — подхватил Шведов. — Предъявленные ему тогда военным трибуналом обвинения можно считать утратившими силу, как говорится, де-юре…

— И в Югославии Скиф воевал на стороне сербов, вроде братьев наших, — вставил Кулемза.

— Братьев — без «вроде», — сухо уточнил генерал и повернулся к Шведову: — Они были там на правах «диких гусей»?

— Сербские коллеги сообщили мне, что все трое сразу отказались от статуса наемников и получали офицерское содержание на общих правах, — ответил тот и спросил осторожно: — А американцы по-прежнему настаивают на их выдаче Гааге?

— Настаивают, — кивнул генерал и показал рукой в сторону гона. — Смотрите, сейчас наступит развязка.