Экстаз - Николь Джордан

Келл никак не отреагировал на ее согласие — ведь именно в таком духе можно было воспринять этот ответ. Он только сказал:

— Но имейте в виду, ваши родные станут бешено возражать. Миледи Далримпл твердо уверена, что я убийца. Не говоря обо всем прочем.

Рейвен скривила рот в недовольной гримасе.

— То, что моя тетушка ненавидит вас, еще больше говорит в вашу пользу. Во всяком случае, с моей точки зрения.

— И вы готовы обвенчаться с неподходящим человеком только ради того, чтобы досадить ей?

— Конечно, нет! Но я не позволю ей властвовать надо мной и диктовать свои условия!

Бунтарский огонь, загоревшийся в ее глазах, и мятежные речи были еще одним приятным открытием для Келла Лассе-тера. Он хорошо понимал таких людей: сам был бунтарем. Но это вовсе не означало, что он хотел воодушевить ее, подтолкнуть на принятие его предложения.

Он смотрел на нее оценивающим взглядом, пытаясь заставить не принимать окончательного решения, прежде чем она не рассмотрит создавшуюся ситуацию со всех сторон.

Словно уловив это, она расправила плечи и заговорила на удивление спокойным тоном, в котором можно было уловить нотки иронии:

— Невзирая на всю вашу ужасную репутацию, мистер Лас-сетер, выйти замуж за вас представляется неизмеримо лучшим для меня, чем не выйти замуж совсем. В последнем случае я становлюсь вообще парией, которая не может показаться нигде. Да, это ужасно несправедливо, но такова наша действительность. Мою мать…

Он прервал ее вопросом:

— Но вы сами только что заявили своей тетке, что не собираетесь замуж.

— Да, не собираюсь! За того, кого она для меня найдет.

— Но в чем разница?..

— Разница огромная. Я начала говорить… Мою мать эти самые люди, которых вы увидели здесь, принудили в свое время выйти замуж за человека, которого она… Он ей совершенно не нравился. Был отвратителен. Я не хочу… боюсь… как она…

Келл, не сводя с нее глаз, задумчиво покачал головой.

— Однако неужели вы не сможете найти куда более подходящую фигуру, чем я?

Ситуация перевернулась на сто восемьдесят градусов и могла бы показаться забавной, если бы не была столь серьезной. Теперь уже, похоже, не Келл делал предложение о браке, а Рейвен начинала его убеждать не отказывать ей. Он же был готов вот-вот отступить.

Рейвен ответила Келлу со всей прямотой:

— За то время, что мне отпущено, я не найду никого. И если даже предположить, что кто-то ответит согласием, разве я не должна буду открыть ему все, что произошло? Вполне вероятно, об этом узнает не один он, а еще сотня человек. А уж если я получу отказ… представляете, какой шум поднимется вокруг меня?

Он представлял и поэтому сказал:

— Вы можете, как я уже предлагал раньше, покинуть страну.

— И жить как в ссылке? Отверженной? Это для меня еще страшнее, чем замужество. Моя мать провела в таком положении больше половины жизни. Но она питала надежду, что ее дочь вернется на родину, к людям, которые ее отвергли. В это она верила до самой смерти… А я верю, — заключила она после некоторого молчания, — что и мой дед, и моя тетка-дракон предпочли бы более мирное разрешение этой ситуации. Им спалось бы спокойней. Так мне сейчас подумалось.

Келл скептически поднял брови.

— После всего, что наговорила ваша тетка, я не могу понять вашего желания обеспечить ей душевный покой.

— Дело не в ней. Просто я не хочу, чтобы те немногие родственники, которые у меня остались, терпели неприятности по моей вине. Чтобы оградить их от этого, я должна немедленно выйти замуж. Слово «немедленно» я употребляю вполне сознательно. Боюсь, что слуги, находившиеся в доме, когда я пришла, недолго будут держать язык за зубами.

Сейчас она рассуждала вполне здраво, не мог не признать Келл. Без излишней нервозности, без излишних эмоций. Просто как о серьезном и важном деле. Вернее, о сделке.

Поскольку он продолжал молчать, Рейвен сказала — без обиды, без испуга, ровным деловым тоном:

— Насколько я могу судить, мистер Лассетер, вы уже жалеете о своем предложении?

Он сделал неловкое движение, желая переменить позу, боль в ноге усилилась, и он уже не знал, что причиняет ему больший дискомфорт — ее вопрос или рана.

Он ответил:

— Я до сих пор холостяк, мисс Кендрик, и, надеюсь, вы можете понять: я никогда не торопился в силки. Да еще с помощью священника.

В ее глазах он увидел искорки смеха, которые быстро исчезли и сменились легкой тревогой, которая прозвучала в вопросе:

— Скажите честью, у вас кто-то есть на примете? О ком вы забыли под влиянием минутной жалости ко мне или желания насолить моей тетке?

— Нет, — коротко ответил он. — Я уже сказал, что вообще не думал о подобном способе существования. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

— Значит, у вас есть любовница, — с подкупающей наивностью констатировала она. — Многие мужчины так делают.

Его лицо оставалось бесстрастным. На ее щеках появилась краска стыда.

— Кстати, — добавила она, — я ничего не имею против, если после нашего соглашения у вас останется одна любовница. Или сколько их есть.

— Ваше великодушие потрясает меня, — сказал он с поклоном.

Его ирония не сбила ее с уже взятого делового тона.

— Еще раз хочу заметить, — продолжила она, — наш брак может быть достаточно благоприятным в финансовом отношении. У меня неплохой собственный доход от суммы, доставшейся мне от… отца. Кроме того, дед обещал за мной хорошее приданое.

— Мне не нужны ваши деньги, мисс Кендрик, — с досадой сказал Келл. — Я достаточно обеспечен, в чем уже признавался вам. Меня не нужно покупать.

— Я не это имела в виду. Извините меня, мистер Лассетер. И мы не о том говорим… — Она замолчала, потом, тряхнув головой, решительно произнесла: — Что ж, если вы не надумали взять назад свое неосторожное предложение, я отвечаю согласием.

Понимая, что ловушка, которую он поставил самому себе, захлопнулась, Келл, не скрывая безнадежности в голосе, сказал:

— Еще раз прошу, мисс Кендрик, хорошо обдумать ваше решение. Не могу обещать, что буду примерным мужем. Ваша супружеская жизнь обещает быть ужасной.

С этими словами, не сводя с нее пристального взгляда, он шагнул к ней.

Она отпрянула — не столько от его движения, сколько от взгляда. Да если даже в его предупреждении есть доля шутки, все равно ничего хорошего ожидать ей не следует. Кто он? Совершенно чужой для нее человек, известный в мире азартной игры. Человек, которому она даже не нравится и в ком вызывает не любовь, а только лишь иронию, желание поддразнить. Ну, может, жалость. Порой — вожделение. Но ни капли любви. Вот кого она получает в спутники жизни, в супруги… И как он забудет, что она чуть было не пристрелила его?