Джокер старого сыскаря - Юрий Шурупов

По адресу, оставленному Марией Александровной Фридман, проживал не кто иной, как Василий Гаврилович Подрядов, директор фирмы «Уралстройсервис». По информации, полученной от соседей, жил он один, уже много лет находясь в разводе с женой. Изредка его навещала дочь Даша. Она не замужем, работает в благотворительном фонде. Живёт с матерью в «Дворянском гнезде», как в народе называли элитную коттеджную застройку на окраине города, там у них великолепный особняк, оставленный Подрядовым жене после развода.

Наблюдение за мастерской и вовсе не дало результатов. За две недели её посетил всего один человек, сдавший на реставрацию дореволюционную семейную фотографию.

– Странное дело. – Полковник снова и снова анализировал имеющиеся сведения. – Подрядов – известный в городе человек. Выяснить, кто у него дочь и чем она занимается, труда нам бы не составило. Но тогда почему тот, кто сдавал на реставрацию иконы, оставил адрес именно Василия Гавриловича?

– А может, это просто случайность, в мастерской напутали при регистрации? – предположил лейтенант Синельников.

– Может быть, Николай, всё может быть, – задумался Игнатов над доводом молодого, но весьма смышлёного, хваткого следователя. – Олег, – полковник обратился к капитану Дроздову, – с этим адресом надо продолжить работу. Внимательно и осторожно!

– Завтра же всё выясню, Дмитрий Петрович.

– Любо! Только имей в виду, капитан: чтобы на Подрядова не пало ни тени подозрения. Это кристально чистый человек, я его давно знаю.

– Надо бы ещё помощника реставратора проверить, Прыща, – вступил в разговор Жаров. – Прошлый раз его не было на месте. Да это и к лучшему, нас с Михаилом не видел – значит, не знает.

– Вот вы им и займитесь вместе с Кротовым, – охотно поддержал капитана Игнатов. – Мало, мало пока у нас информации, мужики. О прямых уликах я даже и не говорю. А они нам нужны! Вот как нужны…

После совещания у полковника Жаров не спешил домой. Он ещё долго сидел в своём кабинете, не включая свет. Полностью открыв фрамугу единственного окна, он с интересом наблюдал за крупными снежинками, залетающими на подоконник и даже дальше, вглубь комнаты. Подсвеченные праздничной иллюминацией, они сами казались волшебными фонариками с исходящими от них разноцветными игривыми лучиками.

Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели показалась физиономия никогда не унывающего Кротова.

– Ты чего в темноте сидишь, экономистом заделался, что ли?

– Заходи. Или ты темноты боишься, что ли? – в тон другу ответил Жаров.

Щёлкнув выключателем, Кротов с ходу закрыл окно, снял куртку и уселся за приставной стол светлой полировки.

– Не люблю холод, особенно сквозняки, – поёживаясь, заявил он Жарову, как будто тот за много лет совместной работы не привык к этой особенности майора. – Ну и чего ты здесь надумал?

– Да всё клиент реставратора из головы не выходит. Как зацепить его, ума не приложу. Сомневаюсь я, что он снова появится в мастерской. Вот теперь ищи-свищи его. И к Прыщу этому надо осторожно подбираться. Кто его знает, что он за человек? Исключать ничего нельзя, как нас учит мой тесть.

– Ты, Саня, предупредил художника, чтобы он никому не рассказывал о нашем визите в мастерскую?

– Нет. Да он и сам, наверное, понимает.

– И всё-таки ты ему позвони. А ещё попроси, чтобы он завтра или когда там этот самый Прыщ выходит из отгулов, оставался дома. У меня созрел планчик на эту тему. Может быть, не слишком оригинальный, но всё же…

Жаров с интересом посмотрел на Кротова.

– Выкладывай, Миша, не томи и не прибедняйся. Знаю, ерундой торговать не будешь. Давай, колись!

– Всё очень просто, Саня, потому что гениально, – в смеющихся глазах Кротова запрыгали хитринки. – У моих стариков есть одна иконка, осталась после бабушки. К позору своему, я даже не знаю, как она называется. Но это частности. На вид икона старая. Есть смысл показать её реставратору. Уловил?

– Дальше!

– Заявляемся мы с тобой в мастерскую господина Кузнецова. Но его, к нашему великому сожалению, не оказывается на месте. Что делать? Приходится общаться с его помощником – господином Прыщом. Он берёт иконку в руки, крутит-вертит её, прикидывает, на сколько рубликов можно надуть представших перед ним лохов. Называет цену. Мы опечалены и берём тайм-аут на раздумья. Иконку тоже забираем, осторожно укладывая её в пакет вместе с «пальчиками» господина Прыща. Рассыпаемся в благодарностях, раскланиваемся – и бегом к нашему непревзойдённому криминалисту Лёвушке…

– Понятно. Я твой планчик утверждаю. – Жаров обожал ум и артистичность друга. – Скромно, но мило. Слушай, Миша, а какие-нибудь результаты по святопольной иконе у нас есть?

– Той, что старовер привёз в Сосновку?

– Да, по ней.

– Есть, конечно, но не у нас. Лёва нашептал мне, что своё заключение он на следующий же день отдал Игнатову. А тот почему-то молчит. Забыл, поди…

– Ну ты и скажешь! Наш Дмитрий Петрович на память крепок. Скорее всего, ничего достойного внимания в этом заключении не оказалось. Но всё-таки спросить надо. Мне самому интересно посмотреть, что там и как получилось.

– Так сам и спроси, какие твои годы! – Кротов стал натягивать куртку, собираясь уходить.

– Подожди, я тоже домой. Хватит на сегодня, голова уже не работает.

– Да ну? Значит, ещё работает, если все же домой собрался. А то я знаю одного следака, вот так же, как ты, всё думал-думал, а потом вдруг взял да и спрыгнул с катушек. Сейчас, говорят, в психушке санитаров выслеживает и ловит… Чего только не случается от перераздумий, Саня. Имей в виду.

– Спасибо, друг, утешил, – ничуть не обиделся Жаров. – Ты лучше всех умеешь это делать…

– Чем богаты, тем и рады, – оставил за собой последнее слово майор.

…Приставленный следить за реставрационной мастерской лейтенант Синельников увлечённо разговаривал с каким-то, видимо, знакомым парнем и никак внешне не отреагировал на появившихся в поле его зрения Кротова и Жарова. В руках Кротова был небольшой свёрток.

Мастерская встретила ранних посетителей интригующим полумраком и тишиной. У стола за невысоким барьером стоял молодой человек и разглядывал в свете оригинально оформленной люминесцентной лампы фотографии, выложенные в два ряда. Одной рукой он опирался о спинку стула, а второй в раздумье потирал подбородок. Это был тот самый Прыщ, помощник художника Кузнецова. Невзрачный, белобрысый, с большой неприятной бородавкой на кончике носа, но в добротном чёрном костюме, при «бабочке» на ослепительно белой рубашке, он вызывал смешанное чувство. Выражение скуластого, чисто выбритого лица и настороженное поблёскивание широко расставленных тёмных глаз выдавали внутреннюю нервозность, прикрываемую сдержанной улыбкой.

– Здравствуйте, господа! К вашим услугам Анатолий Георгиевич Панин, помощник реставратора. Хозяин сегодня занят налоговыми вопросами, но, возможно, я сумею вам заменить его.