Шукшин - Алексей Варламов

Все это, конечно, так — пособили с работой, проявили партийную заботу, помогли вдове фронтовика. Однако складывается впечатление, что местные партийные власти — а Сростки в те годы были райцентром, и, следовательно, там располагались райкомы и партии и комсомола — не просто помогали списанному на берег моряку, но буквально ухватились за него.

Тринадцатого апреля 1953 года Шукшин был принят в комсомол, без которого как-то обходился предыдущие десять лет, и остается без ответа вопрос: почему его не приняли на флоте, если он отлично служил в секретной части, и без проволочек зачислили в передовой отряд молодежи у него на родине?

Дальше — больше. Экзамены ему не только разрешили, но и помогали сдавать. По воспоминаниям некоторых учителей-экзаменаторов, отдельные оценки были откровенно натянуты[8]. А затем — вчерашнему выпускнику-экстерну предлагают работать учителем и директором вечерней школы, и районные власти можно понять: Шукшин производил впечатление серьезного, солидного человека, да и ему это было на руку — где-то надо работать. «Что думаю делать? Ничего определенного сказать не могу. Из дома наверное уеду в следующем году… чтобы учиться», — писал он сестре весной 1953 года. А о том, насколько остро стоял вопрос с вечерним образованием для взрослых в начале 50-х годов на селе, как требовали этого верховные власти, можно прочесть в замечательной статье сотрудницы музея Шукшина в Сростках Натальи Чифуровой, посвященной Шукшину-учителю. Косвенно эта договоренность подтверждается и свидетельством жителя Сросток Геннадия Александровича Кащеева, которому Шукшин в ответ на вопрос «где работаешь?» ответил: «Скажу — засмеешься. В школе учителем и директором. Подвернулся — попросили поработать».

Именно так: подвернулся — вот и попросили. А почему «засмеешься», тоже понятно: взять на должность учителя и директора школы человека, который только-только получил аттестат о среднем образовании с половиной троек, — на это ведь тоже надо было решиться. Но что делать, если не было других кадров, да и сколько воды утекло и как переменился за эти годы Василий Шукшин, дурь юности прошла, а если вспомнить его назидательные черноморские эпистолы сестре и матери, рассуждения о необходимости получения образования, то лучшей кандидатуры, пожалуй, было и не найти.

Как написала автору этой книги директор музея в Сростках Лидия Александровна Чуднова, «к сожалению, до сих пор не опубликованы воспоминания директора школы Николая Николаевича Жабина (фронтовика-разведчика, опытного руководителя, проработавшего в школе с 1953 по 1983 г.), который нам рассказывал, что был действительно заинтересован в приеме на работу Шукшина, так как исполнял обязанность директора вечерней школы сам, в нагрузку к основной работе по совместительству как бы. Т. е. по нашим данным Шукшин был принят учителем с исполнением обязанностей директора по рекомендации районо. Но как в приказе было написано — неизвестно, так как в фондах его нет».

В ноябре 1953 года Василий Шукшин был единогласно избран секретарем учительской комсомольской организации при Сростинской средней школе, а впоследствии избирался делегатом районной комсомольской конференции[9] и в рамках агитационно-массовой работы выступал с лекциями, ездил в колхозные бригады и рассказывал о международном положении, перед киносеансами в клубе агитировал поступать в школу сельскую молодежь; известны также две его статьи «Учиться никогда не поздно» и «Больше внимания учащимся вечерних школ», опубликованные в сростинской районной газете «Боевой клич» и ставшие первыми печатными работами Василия Макаровича Шукшина.

«Высокая образованность и сознательность трудящихся масс также обязательны для полного торжества коммунизма в СССР, как необходим известный уровень экономического развития страны. Два эти понятия органически связаны между собой: одно обуславливает другое и немыслимо без этого другого… Учиться никогда не поздно — мысль не новая, но столь верная, что ее необходимо высказать еще раз. Необходимо помнить, что обучение грамоте не есть личное дело каждого в отдельности гражданина СССР. Повышение своего общеобразовательного уровня — это то, что мы называем гражданским долгом перед Родиной, это как раз то, что мы должны сделать во имя дальнейшего процветания страны социализма».

В июне 1954 года автор этих бесспорных и, несмотря на некоторую книжность, глубоко продуманных, можно сказать, выстраданных строк был принят в кандидаты в члены КПСС. Всякий, кто помнит хоть сколько-нибудь советские времена, знает, что так быстро эти дела не делались, даже если у человека за спиной рабочий класс и служба на флоте. А тут, в случае Шукшина, всего год стажа в ВЛКСМ и к тому же арестованный по линии ОГПУ отец. И хотя Сталина уже год как нет в живых, про XX съезд партии пока и помыслить никто не мог, так что Макару Леонтьевичу и почти сотне других участников «сростинского дела» еще далеко было до реабилитации. В первой дошедшей до нас автобиографии 1953 года Шукшин не пишет ни слова о причинах гибели Макара Леонтьевича и неверно указывает год, когда он лишился отца (называет 1932-й), но в Сростках его семейная история ни для кого не была секретом. И все-таки все необходимые рекомендации и документы для вступления в партию были оформлены, положительное решение, несмотря ни на что, принято. Став учителем и директором вечерней школы, двадцатичетырехлетний кандидат в члены правящей партии фактически вошел в местную элиту — в номенклатуру — получил должность, которая давала и свои права, и накладывала нелегкие обязанности.

Вступал ли Шукшин в КПСС искренне? Никаких оснований сомневаться в этом нет. Для Шукшина середины 1950-х годов кумирами являются Ленин, труды которого он читает в библиотеке, Сталин, которому подражает внешне, и Горький, чью судьбу он в определенном смысле пытался повторить, когда ушел «в люди». Все сомнения, все борения, мятежи, разочарования (а в Горьком, когда узнал о нем больше, о его отношении к крестьянству, особенно) произойдут позднее. Пока же он — советский человек, полностью разделяющий ценности социализма и идеалы коммунизма. Во всяком случае, ничего такого, что указывало бы на обратное, не известно.

Что же касается того, каким он был учителем, то здесь, как правило, ссылаются на слова самого Василия Макаровича, написанные им много лет спустя в статье «Монолог на лестнице»: «Одно время я был учителем сельской школы для взрослых. Учитель я был, честно говоря, неважнецкий (без специального образования, без опыта), но не могу и теперь забыть, как хорошо, благодарно смотрели на меня наработавшиеся за день парни и девушки, когда мне удавалось рассказать им что-нибудь важное, интересное и интересно (я преподавал русский язык и литературу). Я любил их в такие минуты. И в глубине души не без гордости и счастья верил: вот теперь, в эти минуты, я делаю настоящее, хорошее дело. Жалко, мало у нас в жизни таких минут. Из них составляется счастье».