Жрица моего сердца - Маргарита Зайцева

– Я не леди, – серьёзно сказала она.

И что-то знакомое было в этой фразе. Что-то родное, но такое далёкое.

– Приношу свои извинения…

– Янетта.

– Приношу свои извинения, сестра Янетта, – закончил первый. – Если позволите, с этого дня я ваш покорный слуга. Прошу, покажите свет моей тёмной душе, – он склонился перед жрицей.

– Мне не нужны слуги. Но вашу просьбу я выполню.

– Но почему? – его брат задал вопрос. – Мы же хотели вас…

– Каждый достоин второго шанса, – спокойно ответила жрица и, поклонившись, подошла ко мне. – Если бы не вы, эти джентльмены надругались бы надо мной, тем самым исказив свой жизненный путь сильнее. Благодарю вас, лорд…

– Гордон, – подсказал ей, усмехнувшись. Но она, кажись, этого не заметила.

– Что ж, лорд Гордон, теперь я ваша должница. Если вам понадобиться моя помощь, буду рада посодействовать вам, чем смогу.

– Если честно, вы-то мне и нужны.

– Ась?

И не дав девушке осознать услышанное, подхватил её на руки и перенёс нас в комнату сына.

Роза

Этот ненормальный светловолосый мужчина, кажется, о приличиях совсем не знал. Не успела и слова вставить, как сильные руки бесцеремонно подхватили меня, прижимая к широкой груди. А через секунду снежный вихрь охватил нас с головой.

Холода не было. Страха тоже. Зато возмущения и гнева – хоть отбавляй!

Когда снег осел, мы оказались в просторной тёмной комнате. Чёрные тяжёлые шторы не позволяли солнечным лучам проникнуть внутрь. Создавалось впечатление, что здесь кто-то умирает. Так тихо не было даже на кладбищах.

– Вы не собираетесь меня отпускать? – решила напомнить нахалу о себе.

– Будь моя воля – держал бы тебя вечность. Но ты права, сейчас не время.

Меня с неохотой поставили на пол. Ледяной воздух коснулся лодыжек. Пальцы слегка онемели. И, если бы в комнате был свет, можно было увидеть, как от меня исходит пар. Но света не было, как и хоть единого признака жизни.

– Кто здесь живёт? – чувствуя себя неуютно в кромешной тьме, задала вопрос. И только сейчас поняла, что почти прошептала его.

– Мой сын, – равнодушием незнакомца можно было убить.

Наощупь преодолела путь от середины комнаты до окна. Отодвинув сначала одну, потом вторую шторы, обернулась…

Немой крик застыл где-то в горле, так и не покинув лёгкие. Лишь небольшой клубок пара сорвался с губ.

Вся комната была покрыта инеем. Белые сугробы лежали то тут, то там. С потолка сыпали различных форм снежинки. И комната была бы красива, если бы не бледно-мертвый младенец, лежавший в ледяной кроватке.

– Вы что совсем с ума сошли?! – рявкнула на мужчину, чем разбудила ребёнка. – Кто же детей держит в ледяном замке? – подбежала к кроватке, где завозился малыш. И не обращая внимания на то, что ребёнок был чужой, взяла его на руки, оборачивая его холодное тело белым платком, который сорвала с головы.

Ребенок, почувствовав тепло, успокоился и мирно засопел.

– Уснул, – прошептав, улыбнулась.

Погладила мальчика по голове, поправив ткань. Малыш смешно сморщил носик. И что-то было в этом жесте знакомое. Что-то родное и в то же время очень далёкое…

– Папа вставай! Солнце встало, птички поют. И нам пора идти гулять! – бегала маленькая девочка вокруг спящего мужчины и громко весело звала его.

Темноволосый мужчина неохотно открыл глаза. От яркого солнца щурясь, поднялся с кровати и, поймав девочку, притянул её к себе. Их носы соприкоснулись и потерлись друг об дружку.

– Папа! Хи-хи, – засмеялась девочка и крепко обняла мужчину за шею.

И в этом смехе я узнала себя. Звонкий, протяжный, но живой смех разлетелся по комнате, навеки отпечатываясь в памяти…

Встряхнув головой, оглядела комнату. Больше не было цветных обоев, бабочек и всего розового. Была всё та же покрытая льдом и снегом, холодная комната.

Что это только что было? Воспоминания? Но откуда им взяться? Почему именно сейчас?

Ответов на мои вопросы не было. Голова была пуста, лишь разноцветная картинка плыла в сознании.

Поправив спасшую к головке младенца ткань, посмотрела на его родителя. Тот был белее смерти. Под глазами большие синие круги. Взгляд стеклянный. Казалось, он несколько ночей нормально не спал.

Отключившись от своих забот, проанализировала ситуацию.

Отец был сильно уставшим, ребёнок смертельно-больной, о матери пока ничего не известно, а даже если она и есть, ей видно плевать на судьбу собственного чада – как безответственность!

Аккуратно, чтоб не разбудить, ощупала холодные ручки, ножки, послушала его сердцебиение, проверила пульс и дыхание. И ничего сложнее простуды не нашла. Но почему он тогда был таким немощным? Что

– Что с ним? – догадка подходила стремительно, но озвучивать её было страшно.

– Никто не знает, – мужчина плюхнулся в стоящее рядом с кроватью кресло. – Лекари пять раз на дню приходят его осмотреть, но как найти причину, так и выявить само заболевание они не в силах. Говорят, что никогда не сталкивались с чём-то подобным раньше. И все, – лорд тяжело вздохнул. – Я обращался ко всем, кому только можно – и там всё тщетно. Жрицы Афины – моя последняя надежда, – он вдруг посмотрел на меня с полными надежды глазами. – Но вы вряд ли согласитесь помочь.

– Что вы не поделили? – укачивая и проверяя ребёнка на остаточную магию, спросила мужчину. – Что ты сделал такого, чтоб сомневаться в помощи жриц?

– Принял их веру, а потом предал сестёр. Я был молод и глуп, но такого жрицы не прощают.

– Ты кого-то убил?

– Ты новенькая, да? – приподнял маг левую бровь.

– Два дня назад прошла обряд очищения, – кивнула.

– Поздравляю, – кивнул он в ответ. – Месть Афиса не признаёт, но нет я никого не убивал. Я, как и ты, получил имя, принёс клятву и даже послужил Богини несколько лет. Но потом мне наскучила эта жизнь. Душа требовала свободы, крови, а тут как раз император собирал войско на войну против соседнего королевства. И что ты думаешь, я сказал о своём решении старшей сестре Ларсена, она попросила остаться, не идти против Богини. А я не послушал и ушёл своей дорогой. В тот раз мы виделись с сестрами в последний раз. Ларсене обрекла меня на вечные муки совести и поклялась больше не помогать мне. Остальные сестры последовали её примеру.

– Почему ты не извинишься? – сидя напротив мужчины, я внимала каждому его слову. И если это то, о чем говорила Афиса, то я на верном пути.

– А разве кому-то это надо?

– В первую очередь тебе, чтоб очистить совесть. А уже потом, чтоб простили тебя сестры. Я не стану отворачиваться от тебя и твоего