Смерть под колоколом - Роберт ван Гулик

Ничто так и не шевельнулось внизу, а он провел на своей стене добрый час. Однажды ему показалось, что кто-то промелькнул в тени первого двора, но он подумал, что его подвело зрение, ибо, как он ни напрягал слух, ни малейшего шума не услышал.

Когда наконец Тао Ган решился покинуть свой наблюдательный пункт, у него из-под ноги выскользнул кирпич, и он сорвался вниз, увлекая за собой в падении кучу камней, наделавших ужасающий шум. С разбитыми коленями и порванным платьем Тао Ган от всего сердца выругался и, с трудом поднявшись, начал выбираться на дорогу. В то же мгновение луна скрылась за тучей и наступила полная темнота.

При любом неосторожном шаге среди этих развалин он рисковал сломать себе руку или ногу, а поэтому принял мудрую меру предосторожности — присел на корточки в ожидании появления луны.

Вдруг он почувствовал, что больше не один. За бурно прожитые годы у него развилось чувство опасности, и сейчас он был убежден, что за ним следит кто-то, укрывшийся среди развалин. Остерегаясь сделать малейшее движение, он напряженно вслушивался. Но помимо шороха листвы в кустарнике, который мог издать и мелкий зверек, он ничего не услышал.

Когда снова засияла луна, Тао Ган внимательно осмотрелся, прежде чем двинуться дальше.

Не заметив ничего подозрительного, он тихо поднялся и, согнувшись, пошел, не выходя из тени.

Достигнув улочки, он вздохнул с облегчением. Миновав зеленную, он ускорил шаг, потому что эта полная тишина начинала действовать ему на нервы.

Внезапно он остановился. Он не узнавал того узенького прохода, куда только что вступил. Не заблудился ли он?

Пытаясь сориентироваться, он увидел двух вышедших из тени и направившихся в его сторону людей в масках. Со всех ног Тао Ган пустился бежать, надеясь или обогнать своих преследователей, или вырваться на людное место, где те не решились бы на него напасть.

К несчастью, вместо большой улицы он оказался в тупике. Повернул было назад, но преследователи уже были рядом. Тао Ган попал в западню.

— Послушайте, почтенные, — крикнул он им, — Нет ничего, о чем нельзя бы договориться, дружески побеседовав!

Не обращая внимания на его слова, эти двое подскочили к нему, и один из них нанес сильнейший удар кулаком.

Тао Ган легче уходил от неприятностей с помощью своего языка, чем своих кулаков. Его практический опыт схваток ограничивался потешными столкновениями с Ма Чжуном или Цяо Таем. Но он отнюдь не был трусом, и не один обманутый его добродушным обликом злодей на этом обжегся.

Уйдя от удара, он проскользнул между двумя нападавшими и попытался дать подножку второму налетчику. Но потерял равновесие, а тот этим воспользовался, чтобы закрутить ему за спину руки. При виде огня, поблескивающего в глазах нападавших, ему стало ясно, что не за его деньгами они охотятся.

— Спасите! На помощь! — принялся он вопить изо всех сил. Стоявший сзади человек заставил его резко повернуться, по-прежнему прижимая руки к спине, в то время как его спутник извлек из-за пояса кинжал.

— Итак, карьера помощника судьи Ди завершена, — подумал бедняга Тао Ган.

И все же он продолжал отбиваться ногами и судорожно пытался, увы, безуспешно, высвободить руки.

В это мгновение у выхода из тупика показался здоровый лохматый детина и бросился к дерущимся.

Внезапно Тао Ган вновь обрел свободу движений. Нападавший отпустил его и со всех ног бросился бежать. Вновь прибывший занес свой могучий кулак над человеком с кинжалом, но тот ускользнул от удара и в свою очередь пустился прочь, преследуемый по пятам лохматым парнем.

Глубоко вздохнув, Тао Ган вытер струившийся по лицу пот. Детина, появление которого оказалось столь своевременным, прекратил погоню и вернулся к соратнику судьи Ди. Ворчливым голосом он констатировал:

— Тао Ган, дружище, ты снова влип!

— Ма Чжун, твое общество мне всегда приятно, но сегодня больше, чем обычно! Могу ли я спросить, что ты тут поделываешь в столь странном одеянии?

— Только что я посетил своего друга Чэн Па в даосском храме и, возвращаясь, заблудился в этих чертовых проулках. Проходя мимо этого очаровательного тупичка, я услышал чей-то дрожащий голос, взывающий о помощи, и бросился оказать поддержку его обладателю. Если бы я знал, кому он принадлежит, я бы дождался, чтобы ты получил хорошую взбучку, прежде чем вмешиваться. Сознайся, что, постоянно обманывая своих ближних, ты ее вполне заслужил!

— Если бы ты задержался на мгновение дольше, ты появился бы слишком поздно!

Тао Ган подобрал кинжал, брошенный нападавшим, и протянул его Ма Чжуну.

Прикинув на руке вес кинжала, Ма Чжун внимательно оглядел его длинное, мрачно поблескивающее в лунном свете лезвие.

— Младший брат, — сказал он восхищенно — это прошло бы через тебя, как коса через траву! Очень жалею, что не догнал того сукина сына, но это грязное местечко им, несомненно, хорошо знакомо. Они шмыгнули в темную улочку и исчезли прежде, чем я сообразил, что же происходит. Почему, черт возьми, ты выбрал подобное местечко, чтобы ссориться с людьми?

— Ни с кем не собирался я ссориться, — сухо возразил Тао Ган. — По приказу его превосходительства я решил бросить взгляд на жилище Линь Фана и, когда возвращался оттуда, эти двое головорезов напали на меня.

Взгляд Ма Чжуна снова остановился на оружии, которое он все еще держал в руке.

— Отныне, младший брат, ты оставишь нам, Цяо Таю и мне, заниматься опасными клиентами. Очевидно, Линь Фан заметил, что ты пришел понаблюдать за ним, и ты ему сразу же не понравился. Определенно, это он поручил двум убийцам отправить тебя к праотцам, ибо этот кинжал, как близнец, похож на ножи, которые носят при себе кантонские бандиты.

— Ты прав! — воскликнул Тао Ган. — Силуэт одной из этих подлых тварей мне показался знакомым. Хотя платок и скрывал нижнюю часть его лица, его сложение и походка странно напоминали грубияна управляющего домом Линь.

— Ну что же, значит, эти люди замыслили какое-то темное дельце. Иначе они не отнеслись бы к твоей любознательности с такой враждебностью!

Друзья углубились в лабиринт извилистых улочек и в конце концов выбрались на главную улицу, которая быстро вывела их к ямыню.

Они застали секретаря Хуна одного в кабинете первого писца. Оставив шахматную доску, над которой он склонился, секретарь предложил им чаю. Тао Ган подробно рассказал ему о своем походе, не забыв упомянуть о своевременном появлении Ма Чжуна.

— Как жаль, — закончил он, — что его превосходительство не дозволил мне и дальше заниматься храмом Бесконечного Милосердия. Мне больше нравится иметь дело с этими безмозглыми плешивцами, чем с кантонскими головорезами. И уж в любом случае в том храме я немножко подзаработал!