Девушка из службы доставки - Лили Кэйт

— Охотно верю.

— Я написала тысячи тысяч слов, потратила тысячи часов на стендапы — все это лишь для того, чтобы за десять минут, проведенных на сцене, заставить смеяться в зале хотя бы одного человека.

— Хотел бы я посмотреть на твое выступление.

Я покачала головой:

— Я слишком застенчива.

— Ты же только что сказала, что тренировалась тысячи тысяч часов.

— Но это вовсе не значит, что после тысячи тысяч первого часа становится легче.

— Тогда это похоже на хоккей.

— Что ты имеешь в виду? — я нахмурилась. — Разве вы все на льду не используете эту палочку, чтобы толкать маленький черный кругляшок к цели?

— Ты что же, на самом деле думаешь, что хоккей — это толкание маленького черного кругляшка палочкой? — он заливисто рассмеялся. — Я думаю, что комик специально говорит смешные вещи, чтобы смешить людей.

— А это аргумент, — ответила я, улыбнувшись.

— Я тренировался сотни часов, катался на коньках несколько десятков лет, забивал шайбы, изучал стратегию и тактику — все это я делаю, сколько себя помню, а на льду во время игры нахожусь всего несколько минут. Особо разницы нет, забил я гол во время сокровенных минут на льду, или сделал голевую передачу, или вообще ничего.

— Хм, — я размышляла над его словами. — Раньше я никогда не думала об этом в таком ключе, но стендапы практически то же самое. В конце дня, стоя перед толпой людей, я либо блещу, либо полностью проваливаюсь, все происходит в течение нескольких минут, и результат не зависит от количества написанных мной слов при подготовке.

— Другим это все кажется легкотней, по крайней мере, до тех пор, пока они не попробовали сами.

— Вот именно!

Я никогда ни с кем не делилась своими мыслями касательно юмора, кроме Лизы, разумеется. Моим друзьям-бухгалтерам в универе или бизнесориентированному папе сложно меня понять. Часы подготовки и тяжелая работа, которая может ни к чему не привести, стресс от ожидания того самого момента и чистый адреналин, когда, наконец, приходит твоя очередь выступать.

Райан полностью понимал меня. Я чувствовала это по его словам и тому, как он говорит о хоккее. Мы, конечно, были из разных миров, но говорили на одном языке.

Мы приехали, Райан припарковал машину брата возле моей. Я заметила, что он поставил машину на значительном расстоянии. На тротуаре возле моего драндулета лежал оторванный бампер. Так мило: он накрыл его, как будто для того, чтобы бампер не замерз.

— О, — произнесла я. — Прости за это.

— Это наша новая дизайнерская статуя. Мне нравится.

— Боюсь, твой брат не оценит.

— Я убедил его не трогать это некоторое время, по крайней мере, пока не разберемся с тобой — точнее, с машиной.

— Спасибо, — ответила я и замолчала на несколько минут. Мы оба сидели и не двигались. — Сегодня был замечательный вечер.

— Ты точно не хочешь, чтобы я подвез тебя до дома? — Райан нахмурил брови. — Утром что-нибудь придумаем, я могу заехать за тобой до начала занятий.

— Нет, спасибо, я в порядке. Кофе помог, и прошло уже больше двух часов с моего последнего бокала. Спасибо за предложение, я ценю.

Райан наклонился, аккуратно и медленно начиная притягивать меня к себе, как будто давая мне возможность сказать «нет». Но я же не дура. Райан Пирс собирался поцеловать меня, и я позволю этому случиться.

Он не поцеловал меня, а нежно прижался губами к моей щеке и прошептал на ухо:

— Рано или поздно я увижу твой стендап. Запомни мои слова.

Я замерла:

— Хорошо, — наконец ответила я и вышла из машины, чтобы не ляпнуть что-нибудь глупое и не вытянуть губы для поцелуя, который мне не светит. — Доброй ночи!

— Энди…

— Созвонимся! — я уже почти дошла до машины, когда Райан окликнул меня. Я медленно продолжила идти, чтобы дать ему время снова позвать меня, если ему есть что сказать. Но он не воспользовался этим шансом.

Так что я села в свой драндулет и поехала домой, всю дорогу молясь. По пути к «Пиццерии Перетти» я анализировала сегодняшний вечер.

«Черт, — вдруг подумала я, открывая двери дома. — Я — фальшивая девушка Райана».

Еще несколько часов назад я думала, что это самое лучшее предложение на свете.

Но теперь была не уверена. Быть настолько близко к Райану и не иметь возможности прикоснуться к нему, это сравнимо с полным мороженого буфетом у тебя в комнате, но тебе говорят, что ты не можешь его есть, а только смотреть, ну и иногда пускать слюни. Райан Пирс — мой буфет с мороженым, и я чертовски сильно хотела его. 

Райан

Я дал ей уйти. Я должен был позвать ее, прижаться губами к ее губам, так как она этого хочет. Я чувствовал это — электричество между нами. Если, конечно, не спятил, Энди хотела меня так же, как я ее. Я ошибочно предполагал, что она не желала никаких физических проявлений наших отношений.

Когда я наклонился к ней, у нее перехватило дыхание. Девушка дышала так, как будто хотела чего-то большего, а не простого «пока» и поездки домой. Я тоже хотел большего, но теперь было уже слишком поздно, она уже на полпути к дому, пока я тут сидел в ступоре.

Потому я просто вышел из машины и направился прямиком в душ — опять — позаботился о себе сам, прежде чем пойти спать. Завтра утром у меня ничего не было запланировано, но в обед мне предстояло общение с Ледяной Королевой. А обед уже скоро наступит, особенно, если я продолжу думать об Энди Перетти и ее фигурке.

Поддавшись желанию, я вытащил телефон из кармана и написал ей смс. Простую смс, но надеясь, что она поймет контекст.

Райан: В следующую субботу в Лос-Анджелесе предсезонная игра. Приходи посмотреть и ничего не планируй после.

Буквально через секунду мой телефон завибрировал, пришел ее ответ.

Энди: Это свидание?

Прежде чем ответить, я подождал несколько минут, но только потому, что не мог придумать, что ответить. Я знал одно — больше я не позволю ей вот так уйти. Если она согласится прийти на мою игру, если она придет и будет смотреть, как я играю, и позволит мне отвезти ее на ужин после игры, я сделаю все, все что в моих силах, чтобы привезти ее сюда. Одну. Голую.

Я решил не обдумывать это снова, поэтому быстро отправил ответ.

Райан: Да. Одежда не обязательна.  

Энди

— Так ты сможешь достать нам билеты? — спросил Джио, прислонившись к стойке, пока Анджела рассматривала его. — Мы с Андж хотим пойти.