Уровень атаки - Игорь Огай

— Ты неверно истолковал наши намерения, Павел, — провозгласил гиперборей. — Это не проверка лояльности Земного отдела или тебя лично. Этот вопрос по существу. И ответ на него нам, между прочим, известен. И так — мы не ошиблись?

— Если известен, зачем спрашивать?.. — простое слово «да» костью встало поперек горла. Павел с усилием сглотнул и выдавил: — Вы не ошиблись. Однако я не уполномочен обсуждать…

— Мы тоже… Не имеет знач-чения…

— Что такое? — снова переспросил Павел.

— Чистая правда, — заверил гиперборей. — В этой беседе мы не представляем наше руководство. От своего начальства я смог добиться только молчаливого согласия на проявление инициативы в частном порядке.

Капюшон ящера качнулся.

— С-слиш-шком деликатное дело…

— Ну, хорошо, — с этим утверждением Павел поспорить не смог. — Тогда в чем суть?

— В том, что Ассамблея заинтересована в сохранении стабильности. Нынешняя расстановка сил устраивает всех, и смена игроков никому не интересна. Но пока от атлантов нет официального обращения за помощью, у всех связаны руки.

— Ус-старевш-шие правила…

— Это давний спор, Чщахт. Не время его продолжать.

— С-соглас-сен…

Гиперборей задумчиво снял свои фальшивые очки с совершенно плоскими стеклами. Повертел в руках и вернул на переносицу.

— Так вот. Очевидно, что от атлантов официального обращения Ассамблея не дождется — слишком гордый народ. Между тем их внутренние проблемы уже заставили всех беспокоиться.

Павел вспомнил неуклюжий бандитский наезд на фабрику и невольно кивнул.

— Нам, мне и Чщахту, скажем так: разрешено предпринять в частном порядке некие шаги к разрешению этих проблем. И мы сочли возможным пригласить тебя к сотрудничеству.

— Почему не Потапова? — отозвался Павел. — Он привычнее к вашим интригам.

— Конечно. Но он обязан отчитываться перед кураторами, а в огласке нашей инициативы мы незаинтересованы. Если это произойдет сейчас, то тебя, вероятно, просто уволят, меня ждет суд Одиннадцати Слуг… А Чщахт и вовсе не признается, что с ним сделают сородичи.

— Отлично, значит, мы вне закона. Затея мне нравится все больше… — Павел постарался вложить в эти слова максимум иронии и, с удивлением обнаружив, что не получилось, поспешил уточнить: — Только что мы можем сделать? Три бойца без всякого тыла, без силовой поддержки и даже без формального разрешения?

— Очень многое, Павел. Не стоит скромничать перед коллегами: дезинформация о тебе была весьма грамотным ходом. А внедрение тебя в банду и последующее возвращение в отдел — просто верх оперативного мастерства. Ты пошел даже на убийство инка — крайне рискованно, но и крайне достоверно. Не беспокойся, индейцы не обидятся, — разглашение не в наших интересах.

Павел усмехнулся. Похоже, ход шефа и правда был гениальным, если даже те, кто разгадал интригу, приняли ее за часть еще более сложного плана. Будет ли этому конец?

— Что же касается нас… — гиперборей усмехнулся, — поверь, мы тоже обладаем некоторыми ресурсами. В том числе и административными. Разумеется, совершенно неофициально.

— Доступ к банку информации? — поинтересовался Павел.

Гиперборей кивнул.

— Оружие? Спецсредства?

— Кое-что и из этого.

— Силовая или агентурная поддержка?

— Не зарывайся. Я же сказал: кое-что.

— Ясно. Но хотя бы план у вас есть? Что это значит: «решить проблему атлантов»?

— Как минимум — понять, что у них происходит. Как максимум — оказать посильную помощь в разрешении ситуации. Или даже разрешить ее самостоятельно.

Павел подумал секунду и не стал уточнять: что означает «разрешить самостоятельно». В центре любого кризиса есть личность, от решений которой зависит развитие событий, и состояние здоровья этой личности часто весьма действенно влияет на обстановку. Такая работа — как раз для боевой диверсионной группы.

— Нач-чнем с-с жилищ-ща депутата, — донеслось из-под капюшона ящера. — Атланты не знали, ч-что ис-скать…

— А мы знаем?

— Мы — нет, — признался Градобор. — Но ты знаешь. Зачем-то ведь ты приходил к нему сегодня в первый раз.

— Я… — начал было Павел и замолк, осознав, что собирается выложить информацию, которую Филиппыч придержал даже от куратора. Если этот визит все-таки является провокацией, шефу придется очень постараться, чтобы вывести отдел из-под удара. Разве только, сделав самого Павла крайним…

— Я проверял его причастность к решению суда о банкротстве фабрики и наводке уголовников.

— И что?

— Подтвердилось, само собой. Но это — мелочи. Прокачка старой версии.

— Пронин заложил ее в базу неделю назад, — согласился гиперборей. — Но ведь это не все?..

— Не все. Павлюк успел проговориться о «крысе», которая завелась на фабрике.

— Грызуны нас не интерес-суют, ч-человек…

— Это сленг, Чщахт, — перебил ящера гиперборей. — Сказанное не имеет отношения к животному миру планеты. Человек имел в виду, что в Земное представительство Ассамблеи проник шпион.

— Ч-что?.. — удивленно прошипел Чщахт.

— Это достоверно? — перевел Градобор вопрос ящера.

Павел пожал плечами. Играть профи — так всерьез.

— Я не привык разбрасываться такими обвинениями. Из слов депутата можно судить, что он был связным. Да он и принял меня за контактера из иной ветви, а когда понял свою ошибку, это стоило ему жизни.

— Он указал на… крысу?

— Нет, не успел. Пришел настоящий контактер.

— Нач-чнем с-с жилищ-ща, — ящер вернулся к тому, с чего начал. — Могли ос-статьс-ся вещ-щи…

— Согласен, — подытожил Павел. — Завтра лучше прийти туда пораньше, может быть, часам к семи…

— Завтра? — гиперборей переглянулся со смарром. — Мы не можем терять столько времени.

— Но сейчас ночь…

— Х-хорош-шо…

— …А я остался без машины!

— Нам было выделено транспортное средство для твоего сопровождения. Оно при нас.

— Я, в конце концов, ничего не соображаю!

— Рас-слабся, ч-человек…

Павел заткнулся и хмуро проследил, как из-под плаща простерлась крапчатая рука со склянкой.

— Вкус-си…

— Это что такое? Стимулятор?

— Эликс-сир… Вкус-си…

Павел сдался. На все его возражения ассамблейщики имели ответ. Стараясь не касаться жабьей кожи ящера, он взял склянку, открыл. Бесцветная жидкость ничем не пахла… Эх, была не была… Он опустошил сосуд одним глотком, словно стопку с водкой, но ничего, кроме пресного вкуса дистиллированной воды, не почувствовал.