Я еду домой! - Андрей Круз

Народу в зале ожидания всё прибывало, становилось шумно. До посадки оставалось уже совсем немного, когда возле двери в мужской туалет началась непонятная суета. Пробежал кто-то в униформе безопасности аэропорта, затем менеджер в белой рубашке. Тем временем объявили посадку на самолёт, и люди постепенно потянулись к стойке, за которой оказалась та самая девушка-мексиканка, которая выдавала посадочные. Теперь она их, наоборот, собирала, по одному заталкивая в большую жужжащую машину, которая вместо больших прямоугольников бумаги выдавала маленькие квадратики.

Я вновь оглянулся на туалет и суету возле него. Не нравится мне это всё, ох, как не нравится. Увидел двоих в униформе парамедиков, напоминающей полицейскую, но с белыми рубашками и синими брюками. Они бегом неслись через зал, толкая перед собой каталку, один из них нёс медицинский саквояж. Голову на отсечение, что это мой чёрный приятель там или уже умер, или собирается это сделать. И что будет? И что мне делать? Поднимать тревогу? А чем это закончится для меня и моего рейса? А чем закончится, если не подниму? А не вернут ли наш самолёт обратно сразу после взлёта? А не начнут ли всех подряд проверять? А не загонят ли в карантин? Чёрт, сколько этих самых «если»…

В полной растерянности, не зная, что предпринять, я понемногу отставал от быстро продвигающейся очереди, пока не оказался последним возле стойки регистрации. Остальные прошли дальше, к посадке на автобус, который должен всех доставить к трапу, я же задержался, вызывая скрытое раздражение девушки за стойкой.

— Посадка уже заканчивается, — с неестественно вежливой улыбкой напомнила она мне, явно мечтая как можно скорее от меня избавиться.

— Да, да, прохожу… — пробормотал я, протягивая ей свой посадочный купон.

Она выхватила его у меня из рук, скормила жужжащей машине, вручив взамен маленький кусочек от него же.

— Выход на посадку прямо перед вами, — продолжала она через силу улыбаться.

Я остался нерешительно топтаться на месте, глядя в сторону суеты в зале. Носилки выкатили из мужского туалета. Уже знакомая картина — один из парамедиков придерживает капельницу на стойке, второй толкает каталку. И так они бодро пересекают большой зал.

— Ваш знакомый? — неожиданно заинтересовалась девушка.

— Нет, ваш пассажир. Он должен лететь.

Для неё почему-то моё заявление оказалось откровением. Она решила свериться со своим компьютером, чтобы убедиться, что не все зарегистрированные пошли на посадку.

От улицы нас отделяла стеклянная стена, и, когда там раздались отчаянные крики, мы обернулись немедленно. Возле автобуса что-то происходило — драка или что-то другое, отсюда понять было невозможно. Несколько человек бросились наутёк прямо по лётному полю, гулко загремели по металлическому полу шаги в коридоре, ведущему к автобусу — не понимая, что происходит, люди побежали обратно.

Сидевшие в зале ожидания вскочили, некоторое бросились к окнам. И в этот момент чей-то отчаянный крик раздался прямо в зале. Такой дикий и пронзительный, что я подпрыгнул на месте, а девушка за стойкой взвизгнула и выронила папку с какими-то бумагами, которые рассыпались и бесшумно заскользили по отполированному гранитному полу.

Носилки-каталка с грохотом завалились на бок, а интеллигентный негр в очках, с которым мы недавно так мило беседовали, грыз зубами шею санитара с капельницей, вцепившись руками ему в одежду. Второй санитар пытался его оттащить от своего товарища, но явно опаздывал, потому что у того уже дёргались ноги, а кровь забрызгала всё вокруг — негру удалось сразу же разорвать артерию.

Сильный удар в спину опрокинул меня на пол, а мимо промчался какой-то тонко верещащий толстяк в красных брюках в обтяжку и с крашеными «перьями» волосами. Засмотревшись на происходящее в зале, я пропустил тот момент, как он выбежал из посадочного тоннеля. За ним с криками бежали люди. Кто-то толкнул девушку, и она упала на четвереньки, кто-то споткнулся об неё и с хрустом наступил ей на ладонь так, что она закричала.

«Затопчут девку, козлы!» — подумал я, бесцеремонно схватил её за шиворот и потащил в сторону, из-под ног бегущей в панике толпы.

Она, не понимая вообще ничего, кроме того что её воротник пережал ей горло и её куда-то волокут, дёргалась и вырывалась, пока я не заорал на неё: «Заткнись!» Тогда она просто испугалась и уставилась на меня ничего не понимающими тёмными глазами.

— Паника! Затопчут! — крикнул я, и у неё на лице мелькнуло что-то вроде ответной реакции.

Кричали уже везде и все. По прежнему кричали на улице, кричали в зале, и даже через мельтешащие ноги мне была видна огромная ярко-красная лужа на каменном полированном полу, которую быстро разносили ногами в стороны. А затем с улицы, кажется, с крыши терминала, протрещала короткая автоматная очередь. И это оказалось последней каплей — все бросились к выходу, обратно в город. Вне зоны паники оказалось всего два человека — девчонка, которую сбили с ног, и я сам, не впавший в панику лишь потому, что ожидал если и не этого, то чего-то очень похожего. Или ещё худшего, хотя куда уж хуже.

Я суетливо огляделся, прикидывая, что предпринять. Ломиться на выход? Там такая толчея, что могут рёбра поломать, и к тому же залитый с головы до ног кровью негр в очках, покачиваясь, шёл к не обращающей на него внимания толпе. Хотя…

— Давай за мной! — крикнул я девушке.

— Что? — переспросила она.

В себя она ещё явно не пришла. Я попытался схватить её за руку, но она вырвала её и закричала, но уже не от испуга, а от боли.

— Что?

— Не знаю. — Она чуть не плакала. — Кажется, пальцы сломали.

Действительно, два пальца на руке, которую она протянула мне, торчали под странным углом, смуглая кожа на ладони была содрана до крови.

— Главное, что не покусали, — заявил я резонно, старясь выглядеть спокойным, хоть это плохо получалось. — В общем, держись за мной и не отставай. Понятно?

— Понятно.

Ладно, хоть это хорошо. Главное — без паники. Зал большой, места много, зомби всего один. Нет, не один, а два… три… четыре…

Сразу трое мертвяков вышли из коридора, ведущего к автобусу. Двое из них были в униформе аэродромного персонала, все перемазаны кровью. С ними шла толстая женщина в шортах, обтягивающих жирные бледные колени с прожилками фиолетовых вен. Крашенные в соломенный цвет волосы торчали клочьями над жутким бледным лицом с тремя подбородками и с измазанным свежей кровью ртом. Увидев нас, они остановились, как по команде, а затем направились в нашу сторону.

Опа… а я хотел с той стороны прорываться, через стоянку лёгких частных самолётов. Не выйдет… дьявол, безопасность полётов, пропади она пропадом! Никакого оружия и ничего на оружие похожего: палки в этом зале не найдёшь. Вообще ничего, даже тарелки со стаканами и те из тонкого, как бумага, пластика. Как в психушке для буйных, мать его!

— Бежим! — крикнул я и побежал вдоль стеклянной стены, выходящей на поле. Девушка бежала следом, прижимая раненую руку к груди, пачкая кровью белую блузку, но не отставая. Хорошо, что здесь на высоких каблуках ходить не принято: на ногах у неё лёгкие туфли на мягкой подошве, а то бы за собой тащить пришлось.