Земля точка небо - Алексей Егоренков

— Ну подскажи хотя бы, с чего начать. Ксюша задумчиво потерла запястье.

— Я так поняла, ты не разбираешься в современной музыке? Дима покачал головой.

— Тогда не знаю… Придумай что угодно. У нас рубрик много, пристроим, если что. Дима отвернулся к экрану и дважды аккуратно щелкнул «пробелом».

«Про что бы написала ты, Синица», — подумал он.

— Можно, — он прикусил и пожевал губу. — Можно я напишу про двух подруг-лесбиянок? Они порнозведзы…

— Господи помилуй, нет, — сказала Ксюша. — Ты с ума сошел? Это неформат.

— А? То есть, запрещено?

— Да нет же, у нас что, по-твоему, цензура? Всё разрешено. Просто неформат. Мы не тот журнал, понимаешь?

— М-м, — сказал Дима, мусоля ноготь большого пальца. — А если про армию? Ксюша тряхнула челкой.

— Не годится.

— Тоже неформат?

— Вообще-то, смотря что… нет, — она поправила волосы. — Нет, все равно, не годится. Дима потер щеку и задумался. Ксюша стояла рядом. Не удержавшись, она тихо запела и закружилась между столов, подобрав невидимое бальное платье.

— А что, если, — Дима оглянулся и повторил. — Что, если написать про это… про фобию?

— Давай, — согласилась Ксюша, продолжая вертеться. — У нас есть психология, там как раз девочка — моя подруга. Конкретно, что за фобия?

— Ну… страх закрытых мест.

— Уже было, в декабре.

— Страх высоты?

— Было еще раньше.

— А чего не было?

— Скажу так, — Ксюша сморщила нос. — В последнем номере писали про лалиофобию.

— Это что?

— Боязнь речи. Хочешь взять фобии — найди что-то оригинальное.

Хотя бы настолько.

— А где?

— Не знаю.

— Может, в интернете?

— Там уже всё до тебя найдено. Проще завести знакомого психолога.

22 апреля 2003 года

Несчастный парень сидел на табурете, ссутулив широкие плечи, свесив голову и глядя в синий ворсистый пол. Лиза отчаянно завидовала гостю программы: ей приходилось торчать возле тумбы на затекших ногах и смотреть широко распахнутыми глазами в телесуфлера.

— Затем я понял, что в наших отношениях не может быть недомолвок. Я понял: должен. Когда Валентина ушла в институт, я…

У парня дрогнули плечи. Он запнулся и смешно хлюпнул носом.

— Простите, я… мне… В одной руке он непрерывно мял и тискал другую — кисти ерзали и терлись друг о друга, как две горсти сухих костей.

— Признаться в этом очень непросто, — сообщил парень. «Еще бы», — подумала Лиза. Сто человек и три камеры. Тут сложно даже нос почесать, не то, что признаться. Она покосилась на синий экран, где появлялись ее реплики. Монитор был пуст. Передачу снимали вразброс — режиссер объяснил, что трудные сцены делаются на свежих людях. Теперь Лиза мучительно гадала, что происходит, и к чему относятся ее слова на экране. Телесуфлер был только у нее и Анжелики, парень обходился без подсказок.

— Я взял записную книжку Валентины, и…

— И еще раз поддержим нашего гостя! — потребовала Анжелика.

Публика дружно грохнула аплодисментами. Пока операторы давали панораму зала, Анжелика загородила микрофон на груди ладонью, коротко чихнула и выматерилась.

— Все у них было хорошо, но Павел не мог жить, не зная свою пару досконально. Ему в руки попала записная книжка Валентины, и Павел не удержался — он решил узнать ВСЕ ЕЕ СЕКРЕТЫ! — Анжелика устремила руку вверх, призывая рампу в свидетели. «Классно она умеет», — подумала Лиза. Даже не видно, что читает с экрана. Пошарив за тумбой, Анжелика выхватила поддельный микрофон и зашагала навстречу камере, стремительно тараторя:

— В эфире «Вау!», я Анжелика Лето, и тема сегодняшней передачи — ВАУ!! ОН НАШЕЛ ВСЕХ ЕЕ ПАРНЕЙ! Оставайтесь с нами на «Мега-сорок-четвертом». Она сделала большие глаза и умело прикрыла их веками.

— Снято, девки, перерыв, — сказал голос режиссера. Лиза вынула маленький наушник и повертела в жарком ухе пальцем. Анжелика уже курила с гостем на двоих.

— Я вот не понимаю, — говорил тот. — Мой герой, он чё вообще парится, ну залез типа бабе в телефончики, ну, с кем не бывает?

— От меня хоть отвали, сценарии пишет не ведущий, — Анжелика выпустила дым тонкой струйкой и вернула гостю сигарету.

— Нет, я как бы не против, контроверсия, оно всё такое, хороший материал, — похвалил он и коротко затянулся. — Это я как бы из любопытства.

— Слушай, он что, актер какой-то? — спросила Лиза, когда они с Анжеликой возвращались на места.

— И не какой-то, а мой знакомый. Я их всех знаю, кроме девчонки, она не из театрального. Подошла незнакомая женщина, осмотрела Лизу и прошлась тальком по ее щеке. Лиза была растеряна.

— Тут что… всё не на самом деле?

— Это телевидение, — Анжелика подобрала и спрятала микрофон-пустышку. — Конечно тут всё не на самом деле.

— Поехали! Камера, — голосом режиссера каркнул наушник.

— Выпуск 10–01, сцена 012, — другая незнакомая женщина щелкнула хлопушкой у них под носом. Лиза хотела спросить — неужели и в других передачах вместо гостей актеры, но Анжелика только шикнула сквозь зубы. На мониторах бесновались последние кадры вступления: лица девушек и парней, неровно вырезанные из фотографий, на фоне рисованного названия.

— Добро пожаловать, в эфире «Вау!», я Анжелика Лето, и тема сегодняшней передачи: вау, он нашел — всех — ее — парней. И сейчас я рада пригласить в студию ИХ — семерых! — она помахала кому-то рукой. Тут должна была грянуть музыка, и не грянула — «наверное, добавят потом», — решила Лиза. Скрипя половицами в неловкой тишине, на сцену потянулась цепочка тех самых парней, что нашел герой передачи.

Шестеро из них застенчиво улыбались и махали публике. Один, которому досталась роль поживее, шагнул навстречу зрителям и двумя руками послал им воздушный поцелуй. В зале немедленно захлопали и засвистели, не потому, что были ему рады, а потому, что серое табло потребовало «аплодисменты», а после «свист». Парень номер семь еще раз поднял руки и уселся на помеченный для него стул.

— Я хочу сказать тебе, Павел, — обратился он к гостю. — Что ты всё сделал правильно. Аплодисменты.

— Это я говорю ему, Павлу, что он всё сделал правильно, — седьмой парень обернулся и подмигнул Анжелике. — Любой настоящий мужик на его месте бы поступил точно так же, и тоже сделал бы всё правильно. Смех. Аплодисменты. Свист. Шесть парней тоже смеялись и хлопали, гость сидел молча и мял в одной руке другую. Актеры. Из театрального. Чем дальше, тем Лизе было неуютнее.

Ладно, что вся история теряла смысл: и что ей до Павлов с их Валентинами, если это просто сценарий. Речь теперь шла о постановке.