Железный бастион - Андрей Альтанов

«Викинг» выполз из-под слоя песка на поверхность и первым делом принялся зачищать поле сражения. Следуя своей старой привычке, он методично расплавил залпами плазмы абсолютно все корпуса своих подбитых товарищей, не оставляя будущей поисковой команде СПС ни малейшего шанса идентифицировать машины и танкистов. После завершения этого этапа Робин перебил выстрелом шарнир соединения тягача и состава, столкнул раскуроченную машину с бархана вниз и пристроил корму «Викинга» к первому вагону.

Специально разработанный для этих случаев манипулятор впился и намертво приплавился к буксирному крюку состава. Колёсный поезд дёрнулся и поплыл следом за танком. Через минуту он уже полностью исчез в непроглядной пелене бушующего урагана. Где-то там, в небольшом сибирском поселении, его уже поджидали голодные и измученные суровыми условиями атомной пустыни люди, по разным причинам оказавшиеся отверженными в этом новом послевоенном мире.

Музей истории и естествознания в Новом Севастополе расположился в заброшенном подземном заводе по ремонту и обслуживанию подводных лодок. Город «переехал» в Балаклаву буквально сразу же после первой массированной атаки турецкой армии, когда большая часть базировавшегося в Севастополе российско-украинского флота была уничтожена.

Вероломные захватчики напали подло и неожиданно. Эскадрилья штурмовых альфа-стелсов уничтожила корабли у причалов и на якорных стоянках своими ракетами «SOM-V4.4», оснащёнными атомными боеголовками малой мощности. Это был превентивный удар, должный исключить всякую поддержку малочисленной украинской армии с моря и обеспечить быстрый захват материковой Украины. Досталось тогда и самому городу. С тех пор на «фонящие» руины никто не вернулся. Люди достаточно быстро отстроили по соседству Новый Севастополь и наладили там свой нехитрый быт.

Феликс Говоров, молодой человек двадцати шести полных лет, медленно мерил шагами практически безлюдные коридоры и залы, останавливаясь у каждого крупного экспоната музея. Со стороны казалось, что он в эти моменты буквально засыпал. И разговаривал он всегда в своей специфической манере – не торопясь, с длинными паузами. Это создавало ложное впечатление, что парнишка был несколько туповат. А «туповатому» молодому человеку того и надо было. И зачастую насмехающиеся над ним собеседники слишком поздно прикусывали свой не в меру развязный язык, понимая, что сказали уже слишком много лишнего. И только после этого они замечали, какую именно «корочку» извлёк из-под потёртого пиджачка «сонный» парень и держит перед их носом.

И таким образом оперативный агент СПС упрятал за решётку и отправил на вечные работы в марсианские шахты уже не одну сотню радикально настроенных и социально опасных элементов. Правда, отлов последних был для него всего лишь экзотическим хобби. О его настоящей деятельности в отделе мало кто знал. Из живых. Но сегодня Феликс ходил по залам даже не в поисках очередной жертвы. Здесь он сам назначил встречу одному из своих старых знакомых, который частенько подкидывал ему щедрую наличку за разного рода информацию и специфические услуги.

– Здравствуй, Лукас, – тихо и растянуто произнёс он, оказавшись рядом с мужиком в шинели, который с интересом рассматривал чучело гигантского Черноморского Змея, – что-то ты не по сезону себе одёжку выбрал. Не жарко?

– О, привет, Феликс, – Дабл отвлёкся от созерцания уродливой пасти, – это рабочий прикид, имидж, понимаешь ли. И прекрати ко мне вот так подкрадываться, тихо и со спины.

– Хм, зачем мне это надо, к тебе подкрадываться? Всегда проще оправдать свою рассеянность и отсутствие должного внимания коварством постороннего человека.

– Ладно, проехали, – Лукас улыбнулся и пожал руку знакомому эспээснику, – как там дела по моему запросу?

– По которому? Если по последнему, то не очень хорошо, мой друг. Инженерные отряды несут большие потери на пустошах. А потому оружейные склады повсеместно шерстят специальные команды и конфискуют все новые и законсервированные «Изиды». Но до изъятия у частных лиц установленных и используемых установок, думаю, дело не дойдёт. Так что ваш брат-танкист, у кого они уже есть, может расслабиться. А вот лично тебе хоть какую-то модификацию «Изиды» подогнать пока не выходит. Все эти установки на строгом учёте, и я пока не смог перехватить даже одной. Но есть и хорошая новость.

– Это какая же? Чтобы заполучить орудие, я могу вступить в инженерный корпус СПС?

– Ну, зачем же так радикально?.. Хотя, – Феликс кривенько улыбнулся товарищу, – если хочешь, я замолвлю за тебя словечко перед начальством. Будем почти коллегами.

– Спасибо, не стоит. – Лукас догадался, что его знакомый шутит, хоть никогда и не понимал его специфический юмор. – Так что там с хорошей новостью?

– Мне птичка напела, что вчера было дано добро на расконсервацию оружейного завода в Туле и возобновление производства танковых орудий и корпусов. И дефицитные «Изиды» там будут клепать в первую очередь. Так что можешь подождать, и где-то через годик-другой они появятся в свободной продаже, и по ценам гораздо ниже существующих на сегодняшний день.

– Год – это долго. Эх, если бы дело было только в цене, – расстроился Лукас, – я бы уже отстегнул кому надо гору энерго. Но их сейчас никто не продаёт. А те, кому повезло их раньше прикупить, лишь предлагают свои услуги в боях. В напарники набиваются, но при этом требуют, говнюки, до семидесяти процентов от снятого фонда.

– Ну, что поделать, друг мой, с’est la vie! Но я смотрю, что ты уже вышел из режима жёсткой экономии. Ну, если готов вывалить такую немалую сумму на орудие. Что изменилось? Свадьбу перенесли или разбежались с концами?

– Ни то и ни другое, – Лукас махнул рукой, – тут всё намного сложнее. Понимаешь, Феликс, человек имеет элементарные потребности, и у каждого они свои.

– Хм, а я думал, что элементарные потребности человека одинаковы и описаны во всяких там учебниках по медицине или естествознанию.

– Я не имею в виду естественные природные потребности человека, как животного. Я говорю о тех потребностях, которые возникают у нас, когда природные уже удовлетворены. Я про то, что нас людьми делает.

– М-да, мой старый друг решил пофилософствовать. – Феликс медленно поднял руку и указал на длинный коридор, уводящий по дуге куда-то в глубины комплекса. – Пройдёмся?

– Почему нет? – Лукас пристроился рядом с товарищем и медленно побрёл с ним вдоль музейных экспонатов. – Тут понимаешь, в чём дело… Я танкист, но это для меня больше, чем какая-то там профессия, – это призвание. Мировые конфликты давно закончились, но моя война всё ещё клокочет где-то внутри, в сердце. Всё, что я умею делать, – это воевать. Жизнь моя тосклива без манёвров, громыхания брони, звона гусениц и залпов орудия. Многие друзья постоянно подшучивали надо мной, говорили, что Дабл без танка, аки улитка без домика – слизняк слизняком. Знали бы они тогда, насколько были правы. Я себя нормально, на все сто полноценных процентов ощущаю лишь внутри углеритовой брони, когда она становится новой кожей, а блоки и узлы танка – новыми органами, когда многотонная машина и есть ты сам, когда каждое попадание в танк, как в тебя самого. Понимаешь?