Под игом чудовища - Андрей Арсланович Мансуров

что сами твари не особенно хорошо понимают, что или кто их гонит вперёд, и что им грозит — они просто слепо повиновались чьему-то приказу, даже не осознавая, что их начальство просто использует их как слепое и тупое пушечное мясо! (Вот, кстати, важный момент — как раз насчёт интеллектуальных и боевых возможностей и способностей новых тварей. Похоже, лорду Хлодгару не удалось научить их владению более сложным оружием, типа луков или копий. Ну, или этого не позволяло сделать устройство их странных рук-лап.)

За полтора часа наши бойцы справились со всеми нападавшими, фактически не пропустив их через вал Адриана. Кавалерии так и не пришлось вступать в бой.

Потери противника по самым скромным оценкам только у вала Адриана составили более двенадцати тысяч.

«… я понял, что это она из-за обезвоживания так ослабла. Даже мычала и стонала с трудом. А уж двигаться!..

Когда развязал, она буквально рукой пошевелить не могла! Ну правильно: бедняжечке за эти двое суток пришлось капитально попотеть! Да и не больно-то пошевелишь руками, вывернутыми из плечевых суставов! (Ха-ха.)

Теперь, когда ворочал её, словно тряпичную куклу, вместо звуков изо рта доносилось только что-то вроде хрипов. А полуприкрытые слипшиеся от гноя глаза вообще не фокусировались.

Блин. Ушла, стало быть, девушка «в себя».

Не-ет, мне обессилевшая и отупевшая до полубеспамятства равнодушная кукла не нужна. Она должна быть в полном сознании. И ощущать всё происходящее с ней. Чтоб уж мне заметна была её ответная реакция.

Поэтому когда привязал её к станку, даже дал попить — о, как она жадно глотала! Но я знал, что много сразу давать нельзя — всё просто выйдет с тут же выступившими бисеринками пота. Поэтому позволил ей не больше стакана. Чтоб хоть как-то привести в сознание, даже дал отлежаться. Ну, минут пять. После чего влил ей ещё полстакана. А через ещё пять — и ещё полстакана. Ну и ещё чуть-чуть.

Нормально. Глазки прояснились, и в них снова возникла ненависть. И страх. Я оказался настолько «добр», что даже прочистил ей уголки глазниц — убрал кончиком носового платка желтоватую плёнку и комочки гноя. Промыл и водой. Глазки заблестели. А ротик оскалился — белые зубки пока при ней, и один раз она даже чуть было не подловила меня: еле успел отдёрнуть пальцы!

Посмеялся, конечно, но ей даже не попенял — пускай её делает, что хочет.

Ну хорошо. В себя она явно пришла. Всё, стало быть, вспомнила и понимает. Ситуацию оценивает правильно. Теперь сможет реагировать. Адекватно. И кричать, а не хрипеть. Причём кричать уж так — чтоб аж мороз по коже!

Впрочем — нечего эту козу баловать: кроме самой обычной воды из кувшина, который висел тут же, в подвале, вне пределов её досягаемости, видимый ей, но недоступный, ничего ей больше не дал. Руки, вывернутые на дыбе из суставов, я вправлять обратно не стал — зачем?! А в таком состоянии их кисти очень даже хорошо привязались к плоским поперечинам станка: я тщательно притянул к доскам каждый её пикантный крохотный пальчик с накрашенными по последней моде маникюром ноготками. Разумеется, не забыл и ремни у локтей и плеч. Затем притянул поплотней и ремень на талии, и ремни, проходящие по суставам у её обворожительно пикантных бёдер, у промежности — а она, оказывается, успела неплохо похудеть за эти двое суток! Готов поспорить обо что угодно, что если б теперь на неё нацепили корсет, он свободно затянулся бы до самых последних дырочек: семнадцать дюймов в обхвате! Вот была бы фигура… Но ей она уже не понадобится, поскольку я не планирую позволить ей выжить! (Ха-ха — два.)

Проверил я и то, как закреплены и раздвинуты её ноги: отличная горизонтальная растяжка, каждую ножку тянет за щиколотку от станка к стене груз почти в двести фунтов. Что ни говорите, а гипертрофированно широко раздвинутые и надёжно зафиксированные женские ножки — очень даже возбуждают! Похоже, мы все это осознаём, сознательно, или бессознательно, (Иначе как же объяснить непреодолимую тягу всей нормальной составляющей мужской половины человечества, у кого ещё не на «полшестого», к древнейшему искусству, сейчас запрещённому Конклавом: к Балету!) но только избранные, вроде меня, применяют средства для достижения этого на практике!

Всё закреплено и растянуто отменно, и боюсь теперь только одного: как бы бёдра не вывернулись из суставов! Аристократка же, мать её за ногу — ноги не тренированны ходьбой или работой, а, значит, и суставы слабоваты.

Зато длинные стройные ножки раздвинулись — воистину шикарно!

Ну, готова моя голубка к дальнейшим экзекуциям!

Да и хватит отдыхать и отлынивать: вся ночь была в её распоряжении. А уж если ей не удалось удобно расположиться, (Ха-ха — три. Как бы она «расположилась» — связанная-то?!) или выспаться на холодном и жёстком каменном полу — это не моя проблема!

Похлестал её для разминки плетью-семихвосткой. Бил несильно, но в-основном — в область нежной внутренней поверхности бёдер, и в промежность: пусть-ка её нежные губки и куночка опухнут, чтоб оказать мне более сильное сопротивление! Леди вполне очухалась, и уж будьте уверены: и кричала, и визжала, и проклинала меня — заткнуть бы уши, которые сворачивались в трубочку от тех выражений, что эта благородная особа, оказывается, знает! Но, если честно, зря она орала: я бил не в полную силу. Так, чтоб оставались лишь синяки и рубцы: то есть, на тянул плети вниз, а просто ударял. Не хотел, чтоб она мне всё моё «прокрустово ложе» кровью из открытых ран на нежной коже забрызгала. Или меня испачкала — я брезглив.

Ну вот, десяти минут «обработки» хватит. Пока у неё там, в «обработанных» местах, всё горит и саднит, можно переходить и к нормальным пыткам.

Начать основную часть программы я решил с гвоздей, потому что угли в жаровне как раз разгорелись как надо: до красного каления.

Гвозди у меня тонкие, но длинные: почти по два дюйма.

Входят всегда с восхитительным шипением и «аппетитным» запахом жаренного мяса! Как не вспомнить барбекю, или шашлыки…

Так было и на этот раз: когда засовывал клещами самый первый ей под наманикюренный ноготок мизинца, она уж так орала, так орала — я сразу понял, что вода глотку промочила как положено! У меня даже в низу живота засвербило — не то от страха, не то от вожделения! А уж умоляла — так унижаться себе не позволяли даже простолюдинки! Нет, некоторые, конечно, ломались быстро, и готовы были меня в задний проход