Знак королевы вампиров - Джой У. Хилл

Она не позволила ему надеть рубаху. И нижнее белье. Когда ее взгляд задерживался у него на груди, он видел в ее мыслях картины того, как она ртом играла с его соском, когда давала ему второй знак. Лисса мечтала снова его укусить, почувствовать дрожь энергии от его наслаждения и боли.

Застегивание молнии было осторожным и мучительным процессом.

Ненасытный. Это слово вернее всего описывало аппетиты вампира. Даже когда вампир удовлетворен, он должен быть уверен, что объект его желания будет в полной боевой готовности. Его госпожа любила аккумулировать сексуальную энергию до тех пор, пока она не становилась взрывоопасной. Так как она научила его тому, что ожидание стоит мучений, он послушно сдерживал желание наброситься на нее, как собака. Подумал об этом и тут же заметил у нее в глазах улыбку. От ее мягкого «гав» он усмехнулся, а Бран навострил уши.

Когда они вышли в сад и занялись розами, желание, к счастью, улеглось. Лисса обрезала кусты, а он выкапывал ямки для пересадки.

Хотя Джейкоб выкапывал нежные растения под ее наблюдением, Лисса знала, что едва ли он в этом нуждался. Он следовал ее желаниям, когда она высаживала кусты в порядке, который, как она знала, он сам бы наверняка выбрал.

Она включила в теплице музыку, и нежные песни Джерри Адамса плыли в воздухе, как осенние паутинки. Луна, похожая на огромную жемчужину, сияла высоко в небе. Уголком глаза Лисса видела, как Джейкоб зажег пару факелов, прибавив света, пока она осматривала листья роз в поисках паразитов или повреждений.

Он не начинал разговора. Он дразнил ее, что, к его удивлению, ей нравилось; он разговаривал с ней, когда она хотела слышать чей-то голос, и дружески молчал, когда ей это было не нужно. Существуют люди, которые понимают, когда человек не хочет говорить, но игнорируют это; внутренняя потребность высказаться заслоняет все остальное. Но ее слуга был не из таких.

Он понимал ситуацию интуитивно. Вот как сейчас. Когда она поймала его взгляд, скользивший по ее груди, вниз по животу, ее удивили его мысли. Но он продолжил делать то, что делал, давая ей возможность не обращать на это внимания, если ей так удобнее.

Возможно, из-за близости к ней, ее чувства по отношению к нему — может быть, Томас был прав насчет этих проклятых прошлых жизней — всколыхнули множество воспоминаний. Она решила их не трогать. Она не только не хотела, чтобы Джейкоб знал о них, но и сама не горела желанием в них погружаться.

— Подозреваю, что я бесплодна, Джейкоб, — сказала она вдруг. — Я живу уже много веков, и все это время спала как с вампирами, так и с людьми. Очень немногие вампирши могут иметь детей. Именно поэтому прирожденных вампиров считают аристократией. И еще более редки случаи, когда они зачаты двумя вампирами.

— А вы к кому относитесь, госпожа? — спросил Джейкоб, подняв голову. — Ваша мать была вампиром, а отец — лордом из потустороннего мира?

Она оторвала несколько листиков с одного из розовых кустов и обнаружила гибридный цветок с неожиданным сочетанием цвета — белый и кроваво-красный. Забавно, так как все остальные цветы на этом кусте были красными. Кроваво-красными.

— Я — уникальный случай среди вампиров, поэтому я полагаю, они не знают, к какой категории меня следует отнести. Так как моя мать не только относилась к аристократии, но и была потомком двух вампиров, ко мне относятся как к аристократке. Они предпочитают не обращать внимания на мою волшебную кровь, пока она не наносит ощутимого вреда их комфорту. Поймав удивленный взгляд Джейкоба, она пожала плечами: — Я исключительно долго живу, даже для вампира. У меня есть некоторые силы, которых нет у них. Никто не знает о моей способности превращаться в крылатое создание, Джейкоб. Никто. Об этом не знали ни Рекс, ни Томас.

Она была уверена, что это его удивило. Как бы неприятно ей ни было обсуждать это, ей было легче, чем если бы они обсуждали ее бесплодие. Она попыталась сделать это из уважения к той ночи — завтра она может попросить его не совать нос в чужие дела.

— Мир волшебных существ, детей ночи, и мир вампиров давно враждуют. Они считают вампиров ниже себя, а ярость вампиров порой приводит к… несчастным случаям. Они также очень скрытны. Сейчас их очень редко можно увидеть в этом мире, хотя мы и знаем, что они существуют. — Она долгим взглядом посмотрела на розы. — Мои родители были классическим примером Монтекки и Капулетти. Когда Высокий Суд узнал правду об их отношениях, моего отца превратили в розовый куст и высадили в пустыню — умирать. Так гласит легенда. Или же это не легенда и все случилось так, как мне рассказывали… Не знаю. Я его никогда не видела. Его не стало, когда я родилась. Моя мать укрылась у вампиров, и они защищали ее, когда к ней подсылали убийц, еще до моего рождения. Вот почему я выбрала вампиров. Вампиры приняли ее, возможно, из-за ее королевской крови и из-за того, что она никогда не говорила о моем отце, никогда ничего не отрицала и не защищала его, может быть, защищая меня. Она сделала все возможное, чтобы они забыли, притворились, что этих отношений не существовало. Когда наконец все узнали правду, она взяла себе в смертные слуги сегуна и вышла за него замуж по расчету, ради приличий. Томас ведь рассказал тебе обо всем этом, не так ли?

— Кое-что, моя госпожа. Что случится, если Совет увидит вас в другой форме?

Джейкоб считал эту ее форму дикой и прекрасной; она была похожа на прекрасную химеру. Серая гладкая кожа, огромные крылья, дивные бездонные глаза…

Она взяла гибридную розу обеими руками.

— Это их обеспокоит. Как минимум. Как максимум… они могут прогнать меня прочь из моего региона. Сделать изгоем. Или попытаться убить.

Он удивился ее деловому тону. Она помогла организовать «цивилизованное» общество для вампиров, они процветали так, как никогда не процветали до этого. Несмотря на это она абсолютно спокойно принимала тот факт, что физиологические различия могут повернуть все против нее.

Тогда его поразило то, что наличие смертного слуги было так важно для его госпожи. Вампирам приходилось маскироваться и использовать различные уловки, чтобы выжить в мире людей. Им нужны были гибкие умы, чтобы заниматься ужасной политикой их собственного мира. Но ей очень многое приходилось скрывать. В особенности в течение нескольких последних лет.

— Я никогда не говорила Томасу, — продолжила она, — возможно потому, что оберегала эти знания так долго, что мне даже в голову не пришло, что ему нужно это знать. Ему и не нужно, правда. Эту форму я могу принимать сознательно, по своему желанию. Я иногда так делаю в лесу, вспоминая моего отца, вспоминая то, что он любил мою мать. Он был готов умереть за нее. За нас.

Джейкоб протянул руку, провел пальцами по ее юбке, слегка потянул.

— Я благодарю госпожу за оказанное доверие. За ее любовь. Даже если ей неприятно называть это именно так.

В его голубых глазах Лисса увидела, как много значили для него ее слова. Ее собственное сердце болезненно сжалось, напоминая ей о том, как много он хотел ей предложить. Самые важные вещи в жизни обычно сводятся нечто к двум — к любви и жертвенности.