Только кровью - Уильям Дитц

Лабатто выпустил в коридор две пули, отсоединил пустой магазин и загнал на его место последний. В нем было тридцать патронов. Роулингс проглотила комок в горле.

— Рубка наша, мэм. Во всяком случае, пока.

Тиспин заставила себя сосредоточиться — надо было очень многое обдумать.

— Прекратить подачу энергии ко всем орудийным системам корабля.

Роулингс на миг ощутила гордость.

— Все орудийные системы заглушены, мэм. Роулингс сохранила способность трезво мыслить — командиру следовало взять это на заметку.

— Хорошая работа, лейтенант. Как насчет инженерного отсека?

— Говорят, у них все в порядке, — не без колебаний ответила Роулингс, — но мне что-то сомнительно...

— Почему? — спросила Тиспин, косясь на открытый люк. Там был Грико, выглядывал из-за угла.

— Потому что второй инженер не сумел припомнить, кем он играл в академической пауэрбольной команде.

Это тоже произвело впечатление на Тиспин.

— Молодцом, лейтенант. Код общего доступа теперь Дельта, Адам, Фрэнк, семь, три, два. Возьмите контроль над инженерными системами, все остальное отключите. Как насчет внешней связи? От флота что-нибудь слышно?

— Нет, мэм. Кто-то ставит помехи.

«Значит, я не одинока, — подумала Тиспин. — Захвачены и другие корабли». Это была эгоистическая мысль, и Тиспин сразу устыдилась.

Грико выстрелил три раза подряд.

— Капитан, пора уходить — они вот-вот на нас кинутся. Роулингс услышала эти выстрелы, и ее кольнул страх.

Что, если Тиспин погибла?

— Мэм? Вы еще там?

— Слышу вас, лейтенант, — мрачно ответила Тиспин. — Держите оборону, я иду.

Генерал Арнольд М. Лой и офицеры его штаба, одетые в боевую форму, следили за импровизированной передачей, организованной сборищем разбросанных по всему миру сетевиков, операторов-любителей и всевозможных технофилов, эта компания назвала себя «Радио Свободная Земля». В последнем выпуске, комментируемом прыщавым семнадцатилетним юнцом, показывали марширующих по Лос-Анджелесу легионеров. Они пришли рассчитаться за двух солдат, застреленных снайперами, и сровняли с землей пять городских кварталов, уничтожили сотни людей, но даже на этом не остановились.

Потрясенные офицеры молча смотрели, как Десантник III послал несколько себе подобных в атаку на торговый центр, и танки открыли огонь по горожанам, когда те попытались спастись бегством. Тут крошечная парящая камера была уничтожена, и снова появился юный диктор. Выглядел он испуганным, но решительным.

— Вот что они творят, сограждане... А вот что они говорят.

Появилось изображение полковника Харко. Штабисты узнали кадр из пропагандистского голофильма, показанного полчаса назад. Резкость подкачала, однако слова звучали внятно.

— У вас нет оснований бояться. Новое правительство будет уважать ваши права. Защищать вас — наша задача.

Лой с такой силой опустил кулак, что подпрыгнула гильза от тридцатимиллиметрового снаряда, служившего ему стаканом для карандашей.

— Будь он проклят! Я еще увижу его на виселице!.. Ладно, вы слышали, что сказал предатель. Выводите всех на улицу. Встретим эту мразь лицом к лицу. Сами истребим сукиных детей до последнего, сами и похороним.

Вперед вышла генерал Мэри Маклин, начальник академии и одна из самых уважаемых офицеров Легиона. Ей не все нравилось в Лое, в частности, не нравилось, с каким высокомерием он игнорировал многочисленные признаки назревающей беды и не желал замечать собственных ошибок. Однажды она пыталась заговорить с ним об этом, но получила надменную отповедь: «Занимайтесь делами академии, генерал. А прочим займусь я».

Однако теперь не время для взаимных упреков, сколь бы ни были они обоснованы, сейчас надо думать о другом.

— Как насчет кадетов, сэр? Распорядиться об их эвакуации?

— К черту, — беззаботно отмахнулся Лой. — Они солдаты, разве не так? Вот и пускай сражаются. Скоро все будет кончено, а боевой опыт им пригодится.

Маклин начала объяснять, что большинство ее подчиненных почти дети, но поняла, что это бесполезно. И вытянулась по стойке «смирно»:

— Есть, сэр!

После чего штабные офицеры разошлись, каждый отправился спасать, что еще можно спасти. Останавливать натиск врага.

Лой дождался, когда выйдет последний, достал из выдвижного ящика стола фотографию, несколько мгновений подержал перед глазами. Потом сунул ее в карман и вышел из кабинета.

Солдаты Ускользающего в Ночь прошли в Легионе отменную выучку, но основные навыки они приобрели еще в юности на Альгероне. Сейчас им особенно пригодилось тончайшее обоняние, а также чувствительные к теплу подушечки на ступнях.

В детстве Були не мог тягаться с наа, да и теперь понимал, что во многом им уступает. Но он сразу показал себя толковым и опытным офицером, благодаря чему приобрел их уважение.

Отряд Ускользающего в Ночь разбился на группы. Одну возглавил Були, чтобы захватить оперативный центр, другие направились к арсеналу, автопарку и ключевым объектам крепости. Было решено, что все они нанесут удар одновременно, если позволят обстоятельства.

Наа продвигались отменно рассчитанными перебежками. Впереди шел головной дозор из одного бойца, за ним — группа, затем Були, а замыкали, главным образом пятясь, двое прикрывающих.

Легионеры спустились по лестнице и вошли в коридор, где по потолку тянулась цепочка ламп. По ним открыл огонь из пистолета с эффективным глушителем первый сержант Неулыбчивый. На пол посыпались осколки пластика, коридор заполнился мглой.

Були предпочел бы, чтобы легионер оставил целой хоть одну лампу. Но полковник смолчал и пошел дальше, касаясь рукой стены. Бетон был гладок и холоден... как в гробнице.

Казалось, в форте Мосби время застыло. Большая часть дежурной смены, человек восемь, стояли, сложив ладони на затылках. Их захватили первый сержант Эрни Фуллер, капрал Мел Бонски и взвод четвертой роты второго батальона. Автомат в ручищах великана сержанта казался игрушкой.

Капитан Генри Олмсуорти Третий стоял чуть в стороне. Несложно было понять, что командует здесь Фуллер.

На полу лежал сержант Шин Ског с пулей в сердце. Рядом с ним опустилась на колени сержант Хо, ее руки были в собственной крови, в глазах сверкала ненависть.

— Бонски, ты за это заплатишь... И я лично нажму на спуск.

— Сука! Сейчас твоя очередь! — пообещал тщедушный капрал с апоплексически красным лицом. — На, сожри пулю!

Но не суждено было Бонски выполнить обещание. К его черепу пропечатался винтовочный приклад, и капрал рухнул как подкошенный. Фуллер посмотрел на своих пленников сверху вниз.

— Тут я решаю, кому жить, а кому умереть.