Его величество тестостерон. Путеводитель по жизни, полной сил - Георгий Мсхалая

Кстати, Тим Монтгомери тоже не избежал тюремного заключения. Но великий спортсмен, который имеет общего сына с Мэрион Джонс, сел в тюрьму не по «делу BALCO», а позже – из-за обвинений в пособничестве отмыванию денег и сбыте наркотиков. В 2008 году он получил за это длительный тюремный срок.

Другим звездным клиентом мистера Конте был один из самых известных бейсболистов мира Барри Бондс, который семь раз признавался лучшим бейсболистом Национальной бейсбольной лиги и четырнадцать раз участвовал в Матче всех звезд. Несмотря на то что он отрицал факт сознательного применения стероидов, были подтверждения того, что он все же употреблял целый ряд препаратов, улучшающих работоспособность.

Скандал с BALCO сильно повлиял на американский спорт. Главная лига бейсбола существенно ужесточила свою антидопинговую политику, а Дона Кэтлина, разработавшего тест на тетрагидрогестринон, назвали «спортсменом года». Этому скандалу посвящено множество фильмов и книг, среди которых журналистское расследование Лэнса Вильямса и Марка Файнару-Вада «Игра теней».

В данный момент Виктор Конте возглавляет компанию SNAC, которая специализируется на продаже спортивного питания. Главным продуктом компании SNAC является пищевая добавка ZMA, которая содержит цинк, магний и витамин B6.

90-е годы XX века ознаменовалась ожесточенной борьбой за звание самого быстрого человека на Земле между легендарным американцем Карлом Льюисом и канадцем Беном Джонсоном. Все началось еще на Олимпийских играх 1984 года в Лос-Анджелесе, где Джонсон финишировал третьим на самой престижной дистанции 100 м, а Льюис завоевал золотую медаль. После этого Джонсон еще несколько раз проигрывал Льюису, но в 1985 году все же смог впервые его обыграть. Затем Джонсон неоднократно побеждал своего соперника, в том числе на чемпионате мира в Риме и Играх доброй воли в Москве.

Но настоящая слава пришла к канадскому бегуну в 1987 году на чемпионате мира в Риме, где Джонсон установил новый мировой рекорд и тем самым навсегда вошел в историю мирового спорта. Льюис попытался оправдать свое поражение: сначала он заявлял, что у Джонсона был фальстарт, затем утверждал, что он, Льюис, подхватил кишечный вирус и поэтому не смог составить достойную конкуренцию своему сопернику. В конце концов Карл Льюис стал утверждать, что успехи Джонсона связаны с допингом, однако Джонсон категорически отрицал эти обвинения.

Апофеозом этого противостояния стал финал дистанции на 100 м на летних Олимпийских играх в Сеуле в 1988 году. Перед этими соревнованиями Джонсон испытывал целый ряд проблем, и его состояние вряд ли можно было назвать идеальным: у него было несколько травм, и он уступил Льюису на одном из важнейших стартов.

Карл Льюис во всеуслышание говорил, что золотая медаль в спринте будет его. И действительно, в Корее именно он (на тот момент шестикратный чемпион мира и четырехкратный олимпийский чемпион) был явным фаворитом, показав лучшее время в двух предварительных забегах. Но в финале мужского «королевского» спринта, который прошел 24 сентября на переполненном стадионе, блестящую победу все-таки одержал его конкурент из Канады Бен Джонсон, который не только выиграл, но и установил новый мировой рекорд – 9,79 секунды! Однако через три дня он был дисквалифицирован за применение анаболического стероида станозолола. Позже его тренер Чарльз Фрэнсис утверждал, что все ведущие спортсмены того времени, включая Джонсона, принимали стероиды, при этом «любимым» стероидом канадца был не станозолол, а фуразобол.

Надо отметить, что позже канадские власти пожизненно лишили Фрэнсиса тренерской лицензии, и в 2003 году в надежде на прощение с их стороны он признал свою ошибку, которая заключалась в том, что на Олимпиаде 1988 года он действительно посоветовал Джонсону принимать допинг. В интервью газете «Торонто Стар» Фрэнсис заявил: «Да, я был неправ. Я согласен, что действовал не по закону, даже если бы наш обман не вскрылся тогда в Сеуле».

Показательно, что даже после того как Фрэнсис стал участником грандиозного скандала и был лишен лицензии на родине, он оставался востребованным тренером. В ноябре 2002 года у него стали тренироваться еще два героя этой главы Мэрион Джонс и Тим Монтгомери, получившие в том году приз Джесси Оуэна как лучшие легкоатлеты мира. И они были в восторге от тренировок с новым тренером! «Два месяца работы с Фрэнсисом дали мне гораздо больше, чем последние 3–4 года упорных тренировок», – сказала тогда Джонс. Монтгомери поддержал ее, сказав: «Мы не сделали ничего предосудительного. За два месяца работы с ним мы никогда не слышали слова «допинг». Очень многие известные спортсмены и тренеры постоянно консультируются с Фрэнсисом». Но тем не менее спустя несколько месяцев они прекратили сотрудничество: по слухам, это произошло под нажимом Международной федерации легкой атлетики. В тот момент до скандала с BALCO оставалось совсем мало времени, а после него на слова этих знаменитых легкоатлетов можно смотреть уже совсем под другим углом.

В 2000-е годы Джонсон заявил, что получил признание одного из друзей Карла Льюиса в том, что тот подмешал стероиды в пиво, которое Джонсон пил непосредственно перед сдачей допинг-пробы, хотя это заявление было расценено всего лишь как неудачная попытка оправдаться, и никаких подтверждающих это утверждение фактов неудачливый канадец предоставить не смог.

Справедливости ради необходимо отметить, что Джонсон должен был быть дисквалифицирован уже после победных для него Игр доброй воли, которые впервые состоялись в Москве в 1986 году и стали первым за много лет соревнованием, где друг против друга состязались атлеты из СССР и США. На этих соревнованиях в пробе Джонсона был обнаружен станозолол, но организаторы соревнований не стали обнародовать эту информацию, чтобы не омрачать праздник дружбы. Они не сообщили также и о 13 других положительных пробах. Почему же ни до, ни после этих состязаний (вплоть до сеульской Олимпиады) Джонсон, неоднократно проходивший допинг-контроль, не имел проблем? Все дело в том, что методика обнаружения этого гормона до 1986 года была только в московской антидопинговой лаборатории, а спортсмены этого знать, конечно, не могли.

Ситуация с Джонсоном в Сеуле стала сильнейшим потрясением для всего олимпийского движения. Один из членов исполкома Международного олимпийского комитета канадец Ричард Паунд рассказал, что первыми словами, с которыми он обратился к президенту этой организации Хуану-Антонио Самаранчу, когда увидел его сразу после того, как тот узнал о «залете» канадца, был вопрос: «Не умер ли кто-то?» – настолько плохо тот выглядел. При этом тогда Паунд еще не знал о проблемах своего соотечественника. Самаранч ответил: «Случилось худшее. У Бена Джонсона положительная проба».