Эдесское чудо - Юлия Вознесенская

София протянула руку, и Аларих положил ей на ладонь серебряный энколпион: в центре его была хрустальная гемма[51]с резным изображением Богородицы.

– Серебра тут немного, а сама гемма всего лишь хрустальная, но глиптика[52]великолепна, не правда ли, госпожа? – спросил Аларих.

– Она изумительна, – согласилась с ним София. – Но что находится в самом ковчежце?

– Он пуст. Можешь проверить.

София открыла крохотный ковчежец.

– В самом деле пуст. Как жаль… – сказала она, возвращая энколпион готфу.

Но Аларих почтительно сжал ее пальцы:

– Дорогая госпожа София, прими эту простенькую и недорогую вещицу в знак моей признательности за дружелюбное гостеприимство, которое ты нам оказала, а более всего за лечение и уход в то время, когда я лежал раненый в твоем садовом домике.

София ласково улыбнулась ему и сказала:

– Я понимаю тебя, Аларих, и принимаю твой дар.

* * *

Казалось бы, в доме наступили мир и покой. Все отдыхали от пережитых волнений, даже маленький Тума не доставлял особых хлопот матери и бабушке: еще бы, ведь за ним приглядывала Фотиния! Мальчик рос не по дням, а по часам, и его поначалу лысая головка начала обрастать черными кудряшками.

Из Харрана новости между тем приходили неутешительные. Город этот был большой, его покровителем считался сам Авраам, он, как и Эдесса, издревле стоял на торговом перепутье, а потому славился богатством и роскошью. Но не только. Крепость, стоявшая на высоком южном холме города, защищала его, обнимая своими крепкими руками-стенами. Войти в город, минуя крепость, было невозможно. Зная об этом, эфталиты попытались захватить Харран одновременно с Эдессой, но и эту твердыню взять им не удалось. Однако осада Харрана продолжалась, поскольку отступившие от Эдессы отряды эфталитов двинулись к Харрану и тоже обложили крепость.

Пробегали дни и складывались в недели, давно прошел и был скромно отпразднован праздник Успения Богородицы.

После церковной трапезы по случаю праздника, проводившейся в саду при кафедральном соборе, Мариам отвела в сторонку Евфимию и сказала ей:

– Помнишь, я говорила тебе про секрет? Поскольку он касается тебя, я его тебе сейчас скоренько выдам. Скоро к твоей матери придут тебя сватать!

– Кто придет? – спросила Евфимия прерывающимся голосом.

– Мой отец! – заговорщически прошептала Мариам, издали кивнув на брата, сидевшего за праздничным столом.

Евфимия молча отвернулась и стала смотреть совсем в другой угол сада.

– Ты, кажется, не рада? – удивилась Мариам. – Вы же с Товием так дружите с самого детства.

– Вот именно, что с детства… – сказала Евфимия. – Я его слишком хорошо знаю. Он такой привычный… Он же мне как брат!

Мариам внимательно на нее поглядела.

– А тебе хочется чего-нибудь непривычного-необычного?

– Конечно! А тебе разве нет?

– Мне важнее всего защита, доброта и надежность.

– Вот как… А разве Товий будет надежным защитником своей жене?

– Конечно. Как твой отец твоей маме, как мой отец нашей маме и нам.

– Я даже не уверена, что он хорошо владеет мечом!

– Зато он сумеет выбрать и нанять хороший отряд для охраны каравана и хорошо заплатить ему по возвращении…

– Ну, это не самое важное – деньги! Храбрость и удача важнее.

– Вот как? – Мариам погрустнела. – А я думала, мы с тобой станем сестрами. Знаю, о ком ты думаешь, подруга, но лучше бы тебе выкинуть эти мысли из головы.

– Ни о ком я не думаю. Бесполезно думать… За кого мама велит, за того я и выйду.

– Но София много раз говорила, что неволить дочь ни за что не станет, она для этого была слишком счастлива с твоим отцом. Кстати, она его тоже знала с детства.

– Да, мама так говорила много раз. Только мне-то что с того…

– Ну, не печалься, подружка! Не придет наш отец сватать тебя за Товия! Я скажу братцу словечко, и он послушает меня.

– Я замуж, скорее всего, совсем не выйду. Я в монастырь уйду.

– Это мы все говорим до свадьбы! – улыбнулась Мариам. – Только кто нас слушает?

– Никто, – вздохнула Евфимия.

– Вот и ты себя не слушай! – засмеялась подружка. – Незачем обращать внимание на глупости, которые говорят девушки, даже если ты говоришь их сама.

И Мариам, похоже, сдержала слово: о предполагаемом сватовстве Товия никто с Евфимией не заговаривал, и сам Товий, встречаясь с ней, был всегда дружелюбен, весел и добр, подшучивал над нею и над сестрой, в общем, вел себя как обычно – как друг и брат.

Но Мариам ошиблась: сватовство все-таки состоялось.

Однажды Аларих в сопровождении Гайны явился в дом к Софии, очень вежливо поздоровался и начал издалека: еще раз поблагодарил сердечно за гостеприимство, за лечение и уход. София слушала его с легкой улыбкой: она подумала, что войска покидают Эдессу и готфы пришли прощаться. Но оказалось, они пришли свататься!

– Твоя дочь Евфимия, госпожа София, запала мне в сердце, и я хочу взять ее в жены! – с воинской прямотой объявил наконец Аларих.

София ответила ему так же прямо и решительно:

– Об этом не может быть и речи! Я не отдам свою дочь за чужеземца, за человека, о котором почти ничего не знаю. Кроме того, что он храбрый и отважный воин, конечно… Но этого недостаточно, чтобы доверить ему свое дитя. Забудь о Евфимии, Аларих. Она не для тебя.

– У нее уже есть жених? – мрачно спросил готф.

– Нет, и мы с этим не торопимся. Я вдова, как вы знаете, господа защитники, и дочь – мое единственное утешение, кроме Бога.

– Что ты хочешь обо мне узнать, госпожа София?

– Ничего, кроме того, что уже знаю. Я даже не спрашиваю тебя, не остались ли у тебя на родине жена и дети: если ты скажешь, что нет, как я смогу это проверить?

– Вот здесь стоит Гайна, он мой друг, спроси у него!

Гайна тут же приложил руку к сердцу и сказал проникновенно:

– Клянусь, я никогда не слышал, чтобы мой друг вспоминал о жене или детях. Да ты сама, госпожа, видела его имущество: разве там есть хотя бы кусок ткани, приготовленный в подарок жене, или заморские игрушки для детей?