Хвост Греры - Вероника Мелан

В кофейне тепло, почти жарко – пахнет молотым кофе и выпечкой, – у меня же по спине от ее слов стекла холодная волна.

«Не червя. Хвост…» – и вновь иррациональное пересечение миров.

– С чего… ты взяла?

– Сколько ты скинула? Сколько мы не виделись? Месяц? И килограмм пятнадцать в минус…

«У тебя адские круги под глазами, вид, как у зомби» – сочувствие за искусственными зелеными линзами было настоящим.

– Послушай, если ты… из-за Кита… Не стоит он того.

Адрия уселась напротив, повесила сумку, по привычке положила пачку сигарет и зажигалку на стол, хотя курить внутри запрещалось. Она боялась заводить о нем разговор, чтобы не ранить мои чувства, а я не сразу вспомнила, кто такой Кит…

– Я… нет…

Наверное, нужно было соврать про аппетит, про возможные проблемы с желудком, наверное… Я же просто захлопнула рот. И открыла его только тогда, когда подошел официант.

– Латте… – Подумала, что боготворить сейчас я буду каждый глоток. Как и каждый вдох, который делаю на свободе.

– Мне тоже.

Адрия казалась поверхностной, но была настоящей, пытливой. И ей не было на меня плевать.

– Значит, не из-за него? – она подалась вперед.

– Нет. – Из-за другого.

– Хорошо. – А в глазах тревога. – У меня, правда, всего двадцать минут. Ты же знаешь наше начальство. Твое… бывшее начальство.

В паузу, пока нам не принесли кофе, Адрия успела рассмотреть мою странную безразмерную майку и мелко дрожащие руки. Ее собственные автоматом потянулись к пачке сигарет, после отодвинули ее в сторону.

– Ты решила переехать обратно? Начать сначала?

Сначала. Да.

– С переездом не решила. Просто хотела тебя увидеть.

– Вот она я, все такая же. – Когда она смеялась, то напоминала мне актрису из фильмов: трясущиеся завитые локоны, красная помада на губах. – Послушай, если хочешь обратно… Кит, он, в общем, порвал с Кристинкой, мутит теперь со Стеллой…

Я была столь же далека от интриг агентства, как звезды от земли.

Кофе казался божественным на вкус; смеялись люди за соседним столиком. Жизнь потихоньку налаживалась, наливалась цветом, запахами и чем-то новым, тем, что я успела забыть.

– Я не хочу назад, – перебивать было невежливо, но Адрия не обиделась. – Буду искать… что-то другое.

– Хочешь пожить у меня? Ключи дать?

Во мне скользнул теплый лучик внутри от ее готовности чем-то поделиться.

– Не надо. Я сняла комнату в отеле.

И немой вопрос: чем тогда я могу тебе помочь?

Я помолчала, поджала губы, после решилась – в конце концов, начинать новую жизнь надо. Когда, если не сегодня?

– Научи меня идеально накладывать макияж. Попроси Мика сделать мне новую прическу, покрасить, можешь? Мне нужно сделать… новую меня.

В Адрии будто зажглось изнутри солнце.

– Ну наконец-то! Сколько раз я тебе предлагала. Сколько? А ты ни в какую… Решилась!

– Решилась, – отозвалась я эхом.

– Сегодня в семь в салон приходи, да?

Эта вопросительная приставка «да» опять не вовремя мне напомнила коридоры далекого подвала. Двуцветные глаза – синие и серые.

«Просто смотри на меня, да?»

– Приду.

– Ну супер! – Ее пальцы с яркими ногтями обжали сигаретную пачку жадно. – Мне пора, обеденное время заканчивается. Я тебя жду… И Мик тебе обрадуется.

Она собиралась выпорхнуть, как птичка, но почему-то замерла, глядя не то на мое похудевшее лицо, не то на изменившийся взгляд.

А дальше вопрос, которого я ждала, которого не хотела:

– Что с тобой… случилось за эти четыре недели, Кей?

«Что? По-настоящему…»

Наверное, также сильно она удивлялась бы, если бы я вернулась полностью седой.

Нужно было ответить «ничего». Врать не хотелось, и я прочистила горло.

– Много… всего.

«Потом как-нибудь расскажу», – пообещала я сквозь строчки, зная, что это потом никогда не наступит.

– Ладно, – прошелестела Адрия тихо, – тогда… в семь?

– В семь.

И она зацокала прочь длинными каблуками – изящные щиколотки, тоненькие шпильки.

(Matthew Morrison – We Own The Night)

В комнату отеля я вернулась в три – включила кондиционер, присела на край двуспальной кровати. Есть время принять душ, отдохнуть. Большое зеркало на противоположной стене отражало сгорбленную девчонку с тонкими, как ветки, руками – меня, до сих пор одетую в белую майку и бесформенные штаны, найденные в «санаторном» шкафу.

До визита в салон нужно купить другую одежду.

Почему-то ныли виски, и, несмотря на не разогнавший еще жару кондиционер, морозило.

«Не обращайся к человеческим докторам. Бессмысленно».

Горела сквозь кожзаменитель сумки надпись на сложенном листе: «Ответственный за наблюдение и курирование объекта: Лиам Карра».

Четырнадцатый до сих пор казался мне продолжением СЕ – нарисованной на внутренней поверхности моих глаз иллюзией, готовой явить черную изнанку реальности в любой момент.

На часах пятнадцать-пятнадцать. Плотные шторы, как занавес в театре: наполовину задернуты, ткань тяжелая. Простыни на кровати накрахмаленные, идеально ровные и холодные.

Если бы он пришел сейчас… я бы разрыдалась.

Выкрикнула, чтобы он убирался прочь.

Я бы обрадовалась. Очень робко и очень сильно.

Вспомнила бы про ненависть, про свою неуместную любовь, я бы притянула его к себе, попыталась бы продавить его форму своими ногтями, обняла бы крепко, без права на уход. Я бы вспомнила, каким нежным и настоящим, живым и горячим рядом с ним было мое сердце. Я бы разгрызла зубами железный забор его отчужденности, сказанного им «нет».

Я бы стала снова живой.

Но в дверь никто не входил.

Сарафан с цветами я купила назло.

Назло себе, которая всегда чуралась ярких оттенков, назло той части меня, которая все еще отчаянно желала забиться в угол и слиться с серой стеной, назло Комиссии, которая ломала и не доломала, назло Лиаму.

«Наблюдаешь? Наблюдай!»

Туфли и шляпка. Полный, по мнению старой Кейны, моветон. Зато из высокого зеркала на меня смотрел кто-то другой – не я.

Однажды я поверю собственному отражению, однажды приму его, улыбнусь ему.

На выход из магазина я прошагала с тем чувством, будто кареглазый только что спросил меня: «Чего ты хочешь?», а после переодел в самое неудобное на свете тряпье.