Самый страшный зверь - Артем Каменистый

— Ну они здесь совсем дикие…

— Я видел глаза мальчишки, он звереныш. Лежит тихо только потому, что ребра ему пересчитали. Не побежит он.

— Даскотелли, ну давай я дам пять монет, а ты отдашь две. И это при условии, что он побежит бодро.

— Одну.

— Я уже кучу уступок сделал, а ты все упираешься.

— Отдавай деньги, и хватит меня уговаривать.

— Жадные упрямцы долго не живут! Ну хрен с тобой, пять против одной. Эй ты! Пацан! А ну бегом поднялся! Бегом сказано!

Слова убийц проходили мимо сознания. Дирт лежал не шевелясь и не отводя взгляда от Кериты. Когда его грубо вздернули, подняли, не сразу напряг ноги, они подкосились, и он едва не упал.

— Ну вот! Стоять даже не может! Куда ему бежать?!

— Сейчас побежит. Он просто дурачок, вон глазенки будто у теленка. Вообще не понимает, что к чему.

Арбалетчик подвел к глазам Дирта ладонь и начал водить ею из стороны в сторону. Не понимая, для чего это делают, и не горя желанием понять, тот вспыхнул нехорошим, ни разу еще не изведанным чувством и неожиданно для самого себя сочно сплюнул на руку.

Бартолло, стряхнув с ладони сгусток красноватой слизи, довольно заржал, а одноглазый его поддержал и добавил:

— Видали? И правда, звереныш. Даскотелли, неужто сомневаешься, что он побежит как следует?

— Пять монет. Пять монет, если на бегу снимешь его без звука. И чтобы никаких мышиных писков. Ты все понял?

Бартолло, криво ухмыляясь, кивнул, нагнулся, ловко взвел оружие и, крутанув между пальцами короткий болт с игольно-острым наконечником, указал им в сторону леса:

— Беги, пацан. Добежишь, будешь жить. А нет, останешься валяться с железом в почке. Как эта девчонка.

Дирт, отведя полный ненависти взгляд, посмотрел на Кериту, потом опять на арбалетчика.

— Беги! — повторил Бартолло, небрежно укладывая болт в выемку.

— Беги как следует, я на тебя деньги поставил, — заявил Даскотелли, указывая в сторону леса окровавленным топором.

— Беги, — подмигнул единственным глазом Галлинари. — Беги давай.

Дирт обернулся, стараясь не смотреть на Кериту, оценил предстоящий забег. Со стороны моря подножие Сторожевого холма на всем протяжении было обрезано обрывом разной высоты и крутизны. Здесь он был не столь впечатляющ, как возле мыса, где остался уже никому не нужный кит, но мчаться придется вверх по склону, причем последние шаги, перед заросшей кустарником опушкой, будут самыми трудными. Там придется помогать себе руками. И все это не более чем в полусотне шагов от арбалетчика, прекрасно умеющего обращаться со своим оружием.

Шансов нет.

— Беги! — в очередной раз раздалось за спиной, и кто-то грубо толкнул между лопаток.

Дирт прыгнул вперед, начав приседать еще в полете, схватил примеченный камень, крутанулся, со всей дури запустил его в голову стрелка. Попал, но неудачно, по макушке шлема. Грохот вышел знатный, и вся троица немедленно начала ржать, глядя на него сверху вниз.

Отсмеявшись, Бартолло почти добродушно произнес:

— Да беги уже, устали мы с тобой возиться.

И Дирт побежал.

В голове у него творилась та еще каша, но он понимал главное: кратчайшая дорога к лесу — это гарантированная смерть. И он помчался вдоль обрыва, медленно смещаясь наверх. Траекторию рассчитывал таким образом, чтобы не наступить на коварную осыпь, не задеть валуны, не оказаться на участке с крутым уклоном. И непрерывно рыскал то влево, то вправо, стараясь делать это без намека на ритм. Стрелы и болты не могут летать мгновенно, и чем больше дистанция, тем больше задержка достижения цели. Если повезет, Бартолло промахнется только за счет непредсказуемости траектории мишени.

Быстро, надо очень быстро разорвать дистанцию. Дальше будет проще.

Бартолло, поднимая арбалет, с ленцой спросил:

— Ну так какую почку ему проткнуть?

— Мне без разницы, — буркнул Даскотелли. — Ты, главное, попади, а то он виляет, будто тощий зад хромоногой шлюхи.

На деле Бартолло был не столь беззаботен, как на словах. Мальчишка, до того лежавший смирно, проявил нешуточную прыть. Бежал не трусливым зайцем, а продуманно. И, что хуже всего, вилял резвее, чем упомянутая спорщиком часть тела продажной женщины. А еще он подпрыгивал и приседал, и все это делал непредсказуемо.

Дистанция стремительно увеличивалась. Еще чуть, и о метком выстреле можно позабыть. Но Бартолло не спешил. Он тоже умел продумывать наперед и ждал наступления единственного момента, когда цель будет вынуждена мчаться прямо. Пусть хотя бы пару шагов — этого вполне хватит.

Обрыв, сложенный глиной с примесью валунов, не везде был устойчивым. Дожди и весеннее таяние снегов медленно подтачивали его в нескольких местах. Их легко можно было опознать по наклонившимся стволам деревьев и оголенной корневой системе, где множество отростков зависли в воздухе, будто корявые щупальца неведомых подземных созданий. А одна из сосен не удержалась на обваливавшемся краю, рухнула, скатившись к подножию склона.

У Дирта было два выхода: или обогнуть дерево слева и при этом промчаться по огромной луже с топким дном, коих у подножия обрыва хватало; или промчаться мимо сосны справа. При этом вверх уклониться было затруднительно, мешал крутой в этом месте склон. Оставалась узкая лазейка.

Оба варианта Бартолло устраивали. Он видел, что лужа не из простых, и пацан потеряет на ней темп, а малоподвижная цель — мертвая цель. Не полезет в воду, тоже хорошо. На пару мгновений он окажется запертым в узкой щели между корнями вывороченного дерева и крутым обрывом и не сможет совершить свои непредсказуемые зигзаги.

Дистанция достойная, даже придирчивый Даскотелли будет вынужден признать, что он дал цели хороший шанс.

Бартолло старался не ради жалких монет. Внешне уверенный во всем, что делает, он нуждался в постоянных доказательствах этой самой уверенности. Причем не для себя, а для других.

Сейчас они увидят и потом другим расскажут о его непревзойденной меткости.

Лишь бы щенок сдох тихо…

Он пошел мимо дерева. Не полез в лужу. Теперь пацан в западне с одним выходом. Никакой силы и ловкости не хватит перепрыгнуть в один миг через толстенное бревно, покрытое опасно острыми остатками сучьев. Прошмыгнуть под ним тоже не получится, разве что ползком.

Мальчишка попался.

Арбалет дернулся назад, болт, крошечной молнией промелькнув в воздухе, ударил в корень, облепленный подсохшей глиной. От попадания выбило облачко буроватой пыли… и все, через миг проворный дмарт выскочил из узкой западни своей несостоявшейся могилы и, перестав выписывать зигзаги, что было мочи рванул наверх, пользуясь тем, что дальше склон становился пологим. Понимал, что арбалет быстро не перезарядить, и выжимал из себя все, чтобы оказаться в зарослях раньше того момента, когда очередной болт будет готов к полету.