Черновик - Михаил Нянковский

Он боялся, что Оксана сейчас войдет в комнату. Он знал, что сможет приласкать ее и хоть на время снять возникшее раздражение, но ласковым быть не хотелось. Не хотелось видеть Оксану, говорить с ней, ложиться с ней в постель. Еще не хватало, чтобы в момент соития она предложила ему экономить на презервативах. Он встал, оделся и, ничего не говоря, вышел на улицу. Теперь он стал часто гулять по вечерам в одиночестве, стараясь как можно позже приходить с работы. Его совсем не тянуло домой, поскольку он знал, какие разговоры его там ждут. Уж лучше было просто бродить по городу. Иногда, если удавалось наскрести рубля четыре, он покупал в ларьке банку пива и медленно потягивал его где-нибудь на лавочке. После пива становилось как-то спокойнее, мысли сами собой уносились в те сферы, которые были Сергею приятны. Чаще всего он думал о своей диссертации, и нередко под банку «Баварии» в голове складывались абзацы, а то и целые страницы рукописи. Нужно было только дойти до дома и записать родившиеся строчки. Правда, до письменного стола их не всегда удавалось донести. Встречавшая его в прихожей Оксана, почуяв после дежурного поцелуя хмельной запах, вполголоса, но с нескрываемым сарказмом замечала:

– На ребенка не хватает, а на пиво, конечно, хватило.

Однажды, подходя с горстью мелочи к ларьку, Сергей увидел своего одноклассника Игоря Плаксина, который, нагнувшись к окошку, о чем-то весело болтал с продавщицей. Заметив краем глаза подошедшего покупателя, Игорь отодвинулся от окошка и узнал Сергея:

– Гордей! Здорово! Вот кого триста лет не видел! За каким товаром в наш «елисеевский»?

– Привет, Плакса! Да вот пивка хочу взять.

– Какое предпочитаете?

– Девушка, баночку «Баварии», пожалуйста! – Сергей протянул в окошко кулак с мелочью.

Ему не хотелось говорить с Плаксиным. Он и в школе-то его не очень жаловал. Примитивный парень из семьи каких-то алкашей, еле-еле дотянувший до конца восьмого класса, был примечателен только тем, что доводил учителей до истерик всевозможными выходками, по-видимому стремясь хоть как-то обратить на себя внимание. Сначала эти выходки забавляли одноклассников, но с годами изрядно надоели. Друзей в классе у Игоря не было, с Сергеем они разве что здоровались. Как сложилась жизнь Плаксина после школы, Сергей не знал, да и не интересовался. Он время от времени ходил на встречи с одноклассниками, но там собирались, как правило, те, кто окончил десять классов. О тех, кто ушел после восьмого, обычно не вспоминали.

Поэтому Сергей изрядно удивился, когда Игорь отвел от окошка его руку и весело крикнул невидимой продавщице:

– Танечка, четыре «Баварии» за счет заведения!

В то же мгновение в окошке появились четыре зеленые жестянки. Игорь вручил две Сергею, две взял себе, крикнул продавщице: «Я еще вернусь, солнышко, не расслабляйся!» – и повел одноклассника в ближайший сквер.

– Ну, как житуха-то, отличник? – спросил Плаксин, забираясь на спинку садовой скамейки и открывая первую банку.

Меньше всего сейчас Сергею хотелось исповедоваться перед Плаксиным. Но две банки пива сделали свое дело, а когда Игорь сбегал в ларек и взял по третьей, Гордееву, как чеховскому Ионычу, уже хотелось говорить, жаловаться на жизнь… И он стал жаловаться. Он жаловался на вечную нехватку денег, на ежевечерние ссоры с Оксаной, на невозможность спокойно заниматься любимым делом, на самого себя, слабака и неудачника.

Игорек слушал, не перебивая, прихлебывал пиво и курил одну сигарету за другой. Когда Сергей закончил свою исповедь, он спросил:

– Гордей, у тебя машина есть?

– Есть, – машинально, думая о своем, ответил Сергей.

– И ты еще жалуешься на нехватку денег?! – Плаксин повеселел. – Да у тебя деньги под ногами валяются. Но ты же уставился в свои книжки и под ноги не смотришь.

– Ну и под какой ногой у меня деньги? – вяло спросил Сергей, приподнимая поочередно ноги, стоящие на лавке.

– Ну, не под ногами, так под колесами! Короче, хочешь заработать? – Игорь оживился.

Сергей удивленно посмотрел на него, оторвавшись от пива.

Оказалось, Игорю принадлежало несколько ларьков, торгующих дешевым алкоголем и прочей ерундой, вроде шоколадок, орешков, сушеных кальмаров, семечек и минеральной воды. Все это он покупал у каких-то оптовиков по дешевке и продавал втридорога, не особенно задумываясь над проблемой ценообразования.

В качестве продавщиц он нанимал девочек-студенток, платил им копейки, но девчонки были довольны, так как хозяину некогда было их контролировать, и они могли изменять цены на товары по своему усмотрению, продавать просроченные шоколадки и потом, не моргнув глазом, доказывать Игорю, что их пришлось выбросить, – в общем, шли на многочисленные ухищрения, чтобы пустить значительную часть выручки мимо кассы. Плаксин все это прекрасно знал, но позволял себя обманывать, компенсируя финансовые потери тем, что совокуплялся со своими девчонками иногда прямо в ларьке, тем более что презервативы также входили в ассортимент. Девочки беспрекословно отдавались своему нанимателю, поскольку их представления о девичьей чести были не настолько непоколебимыми, чтобы заставить отказаться от солидного неучтенного дохода. Теперь Игорек задумал поставить еще несколько ларьков и понимал, что одному развозить товар по такому количеству точек на своем стареньком «жигуленке» ему будет не под силу. Ему нужен был помощник со своей машиной.

– Гордей, хочешь – верь, хочешь – нет, бабла будет немерено. В накладе не останешься. Плачу по-честному. Ну чё? Идет?

Сергей подумал: а что плохого в том, что пару часов в день он будет развозить товар по ларькам? Конечно, встретиться со своими студентами или коллегами по университету, разгружая коробки с пивом, не очень-то хотелось, но если это будут, как убеждал его Игорек, реальные деньги, то можно будет, по крайней мере, снять утомившее его напряжение в отношениях с Оксаной.

Поначалу он даже не стал говорить жене, чем занимается. Просто сказал: «Есть одно дело, обещают хорошо заплатить». И стал помогать Игорю, уезжая по вечерам из дому на своей «шестерке», оставленной ему отцом перед отъездом в Ленинград. Конечно, главным делом оставалась работа на кафедре, правда, на написание диссертации времени стало не хватать. Но Сергей понимал, что все это ненадолго. Подзаработает немножко, вытащит семью из нищеты и вернется к письменному столу.

Игорь платил много и исправно. Сам он каждую пятницу или субботу заваливался со своими студентками-продавщицами в кабак, где пропивал едва ли не всю выручку. Каждый раз он звал с собой Сергея, но тот всегда отказывался и нес все деньги до копейки жене. Обстановка дома вскоре перестала быть такой напряженной, но тянуло домой Сергея все меньше и меньше. На научную работу уже не оставалось сил, а разговаривать с Оксаной, с тех пор как денежная тема была снята, оказалось не о чем.

Иногда его поражало, какими легкими были те деньги, которые он зарабатывал вместе с Игорем, и как тяжело давались копейки, которые он получал в университете. Работа на кафедре начала его тяготить, он с трудом доработал год, а после летних каникул договорился с заведующим о сокращении нагрузки, сославшись на необходимость сосредоточиться на диссертации, к которой на самом деле уже давно не прикасался. Теперь у него было больше времени, и они с Игорем стали расширять бизнес, став чем-то вроде деловых партнеров. Он уже не скрывал от Оксаны, чем занимается. Сначала она удивилась, так как считала его ни на что, кроме научной работы, неспособным, но поняла, что он сделал это ради семьи, и отнеслась к его новой деятельности с уважением, тем более что в последние годы многие ее знакомые стали заниматься чем-то подобным.