Я (не) ваша Лия! - Илана Васина

— Чем мне семью кормить прикажете, кровопийцы проклятые, коли торговлю прикрыли?!

— Здесь теперь в один конец дорога: то ли на войне подохнешь солдатом, то ли на собственной печи с голодухи скопытишься!

— Как скотину нас заперли. На убой готовят.

— Небось лорды своих детишек на войну не отправят. И сами туда носа не покажут!

— Нас им не жалко. Нас можно на мясо!

Каждая услышанная фраза резонировала потребностью влиться в эту толпу и точно также выплеснуть наружу все то, что до сих пор теснилось в груди, кипело, бурлило, не находя выхода. Столько дней и ночей он обдумывал происходящее в стране — и вот наконец слышит собственные мысли из чужих уст! Неожиданно Ринка дернула его за рукав и взглянула на него вопросительно огромными, серыми глазищами, заставляя опомниться, отделиться от всеобщего злого психоза. Ардо помотал головой, сам себе пробормотал:

— Быстро и легко только в пропасть летится.

Время от времени от толпы отделялись людские фигуры и понуро брели обратно, в направлении левийских селений.

Когда дошла очередь до него, фриец протянул вихрастому, расхлябанному солдату — видно из числа селян-новобранцев — грамоту от капитана. Тот осмотрел документ равнодушно, в глазах мелькнуло узнавание, и он махнул рукой, мол, проходи! Ардо схватил малеху за руку и потянул за собой.

— Куда? — заорал солдат и, грубо их отпихнув, загородил дорогу своим кряжистым телом. — Тока ты проходь, насчет девки приказа не поступало.

Почти в тот же момент к ним приблизился стоявший неподалеку военный, чином явно повыше солдатского. Высокий, подтянутый, с серьезным лицом и жесткой линией рта, очевидно привыкший командовать. Приблизился к ним, отозвал в сторону.

— Значит, ты будешь Ардо Кроу?

— Да, сир.

— С какой целью направляешься во Фрию?

— Повидать родных.

— Зачем ведешь девчонку?

— Это моя сестра.

— Допускаю, хоть и с трудом, — тот с подозрением качнул головой. И правда! Ведь у смуглокожего, черноглазого красавца даже при самом тщательном рассмотрении не обнаружилось бы ни одной общей черты с сероглазой, русокосой дурнушкой.

— У нас разные отцы, — не растерялся Ардо.

— Пускай хоть матери разные! На твой счет у меня другие сомнения. Я получил особое распоряжение верховного мага. Он велел оказать тебе, Ардо Кроу, максимальное содействие при переходе через границу. Возможно, пропустив тебя с твоей гх… сестрой, я как нельзя точнее выполню его приказ. А возможно, и нарушу, — ведь в приказе речь шла лишь о тебе. Объясни мне, сир Кроу, зачем бы верховному магу желать твоего с сеcтрой перехода во Фрию?

Ардо стоял, оглушенный услышанным. Еще одна грамота, посланная капитаном. Очередная неожиданная, но крайне своевременная помощь от Лии. При мысли о ней защемило в груди. Почему он позволил ей остаться? Почему не уговорил уйти с ним? Почему, ко всем бесам, не украл ее ночью, как это принято у шуйцев? Глупец! Глупец, с ног до головы покрытый лоском бесполезной учтивости!

Быстро взяв себя в руки, он кивнул на Ринку и слегка понизив голос, произнес:

— Эта девчонка владеет важной информацией, необходимой для обезвреживания объектов на вражеской территории.

— Уточни.

— Это военная тайна, сир. Я не вправе разглашать.

— Довольно. Я понял. Вы можете проходить.

Ардо кивнул. Все еще не веря ушам, схватил малую за руку и потащил к пропускным воротам. Но дойти до них не успел. Народ, до сих пор равномерно жужжавший в сторонке, вдруг загудел во всю мочь. Сквозь громоподобный, рваный гул долетели крики:

— Прорвемся, братцы!

— Больше раза не умрем!

Люди понеслись в сторону открытого проема отчаянным, яростным потоком, напрочь взорвавшим иллюзию царившего до сих пор порядка. Впереди бежали мужики покрепче, вооружившись дубинками. Следом, в некотором отдалении трусили бабы, наперевес с ревущими детьми.

Бравые солдаты, до сих пор стоявшие у пограничных ворот, слаженно рванули в бревенчатое укрытие. Хоть и висели у некоторых из них мечи в ножнах, и даже арбалеты у кого-то присутствовали, но что горстка вчерашних селян могла поделать с огромной, озверевшей толпой? С крыши дозорной будки раздался вопль одного из солдат:

— Закрывай ворота!

— Постой! — заорал Ардо, ускоряя бег, но поздно! Тяжелые, деревянные ворота грохнулись прямо перед ними, отрезая дорогу во Фрию! Они с Ринкой с разгону влепились в крепкие доски, но те даже не дрогнули под немалым совместным весом. Фриец с досадой рубанул кулаком по воротам и, часто дыша, взглянул на громко всхлипнувшую девчонку. Губы ее тряслись, глаза спрятались под дрожащими ресницами.

— Ты чего ревешь? Не бойся, что-нибудь придумаем!

— Это из-за мменя? Нничего нне получилось? Я плохая? От меня только беды?

— Глупости. Ты тут при чем?

Толпа стремительно приближалась, грозя раздавить в лепешку всех на своем пути. Ардо схватил Ринку за руку и потащил прочь. Над ними, с дозорной вышки раздался чей-то вопль:

— Бросай взрывную смесь, олух! Ту, что из Храма, да!

— Но командующий еще не успел…

— Живей, дурень! Пока не поздно!

Кажется, он успел прыгнуть на девчонку, закрывая ее собой. В тот же миг где-то за спиной раздался оглушительный взрыв, и перед глазами враз все померкло.

Раз капитан отправил новую, написанную под мою диктовку депешу, я вынуждена теперь, как миленькая, топать за ним. Он же выполнил обещание — настала очередь держать мое. При этом кожа на руке по-прежнему жутко чешется. По словам капитана, креак долетает до границы где-то за час. Примерно столько же возьмет для него метнуться к нам назад с новостями об Ардо. Долго! А нельзя ли мне выскрести эту восьмерочку с кожи? Я с таким зудом даже думать нормально не в состоянии!

Бреду по дороге следом за двумя стойкими солдатиками, ощущая себя безмерно несчастной. Сил моих нет терпеть эту напасть! Чешусь, как блохастая кошка и, как сапожник при этом ругаюсь. Звук голоса — какая роскошь! — приглушать даже не пытаюсь. Смачных земных ругательств все равно здесь никто не поймет!

Время от времени впереди идущие останавливаются у очередной развилки или поворота и ждут отстающих — меня. Кажется, с момента отлета креака прошло уже больше двух часов. Но говорят, когда страдаешь, минуты идут за часы, а дни за года. Сделав поправку на свое состояние, горячо себя убеждаю: прошло не больше десяти минут.

Равнинная местность вдруг сменяется холмистой — так что идти становится труднее. Хотя еще совсем недавно казалось: куда уж труднее? Холмы довольно плавно перетекают в горы. Если бы не проклятый свербеж и не ужасная усталость, непременно насладилась бы изумительным пейзажем. Но проза жизни — чтоб ее! — убивает весь кайф от увиденного. Вслед за остальными залезаю на очередную возвышенность по узенькой, каменистой тропке, шириной не более метра и благодарю небеса за то, что сейчас нет дождя. А не то бы на своем седалище уже давно соскользнула бы вниз. Прямо в приветливо зияющую бездну!