Исландия эпохи викингов - Джесси Л. Байок

Типичное исландское меню в известной мере зависело от региона. Люди, жившие на прибрежных хуторах, ели свежую рыбу, яйца морских птиц и самих птиц, например тупиков. Топонимы вроде «Моржовый мыс» (дисл. Rosmhvalanes) вкупе с моржовыми костями, найденными при раскопках, говорят о том, что в первые годы исландцы охотились и на моржей, но вскоре истребили их — слишком ценны были мясо, жир и моржовая кость. В долинах внутри страны и даже на не слишком удаленных от моря хуторах свежей рыбы, скорее всего, не видели, хотя тюленье мясо и яйца, вероятно, привозили и туда. На побережье Исландии много тюленей, в холодные зимы их то и дело прибивает на льдинах к острову. Тюлений жир был особенно важным продуктом — как и жир других морских млекопитающих, его использовали для жарки и даже ели вместо масла, а также пропитывали им кожаную одежду, чтобы придать ей водоотталкивающие свойства. Им же обрабатывали и лодки — для кораблей он не годился, а для небольших лодок вполне служил заменителем сосновой смолы, которой в Исландии не было. Делалось это так: сначала щели между досками плотно затыкали домотканым сукном, а затем сукно пропитывали горячим тюленьим жиром. В «Саге об Эйрике Рыжем» говорится, что лодки, обработанные этой «тюленьей смолой» (дисл. seltjara), служили дольше, так как их дерево не пользовалось успехом у морских древесных вредителей.

Тюлений и акулий жир считались, кроме того, лучшим топливом для масляных ламп. Делались лампы очень просто — брался камень, в нем выдалбливалось углубление, вот и лампа. Фитили мастерили из пушицы (исл. fífa, лат. Eriophorum), которая произрастает на исландских болотах. В конце лета соцветия становятся похожи на хлопок, исландцы издревле сравнивали их с длинными женскими светлыми волосами. Фитиль лежал на краю лампы, несгоревшее масло капало с него в другую лампу, побольше, в которую ставили первую. Когда нижняя лампа наполнялась, масло из нее переливали обратно в верхнюю.

В Исландии в изобилии водится форель разных видов, и для многих хуторов это был важный ресурс, особенно зимой, — форель можно ловить сетями подо льдом. Морская форель бывает очень большой, в наши дни рыбакам попадаются особи весом свыше 14,5 кг. Как и лосося (также чрезвычайно важный ресурс), форель можно коптить.[89] До долинных хуторов добиралась, кроме копченой, и сушеная рыба, обычно треска. Треска богата жиром и благодаря этому хорошо консервируется. Сушили ее на ветру, на специальных деревянных стойках; рыбину вскрывали и привязывали к деревянной палке (дисл. stokkr; ср. русское «шток»), отсюда ее английское название stockfish, буквально «палочная рыба». Соль для этой процедуры не нужна, поэтому сушка рыбы почти не требовала вложений, рыбаки обычно занимались ею сами. Исландия, северная Норвегия и Лофотенские острова — в числе очень немногих регионов мира, где треску можно сушить на ветру, несмотря на высокое содержание жира; возможно, это из-за холодных северных ветров с полюса, которые, на фоне мягкого морского климата, обеспечивают частые переходы через ноль. Там, где таких ветров нет — например, на юге Норвегии, — сушить треску на ветру бессмысленно.

Мы точно знаем, что к концу эпохи викингов, в XII веке, сушеная рыба стала одним из основных продуктов питания во всей Исландии, особенно во время постов, но о внутренней исландской торговле сушеной рыбой в период непосредственно после заселения нам известно совсем немного. Заполнить эту лакуну помогает археология, а точнее, археозоология; археозоологические данные с раскопок на хуторе Дворы Грани (исл. Granastaðir, середина X в.), расположенном вдали от моря, позволяют утверждать, что туда привозили рыбу с побережья и жители хутора ели ее наравне с мясом скота, в частности свининой и кониной.[90] Помогает нам и «Сага о Греттире» — в главе 42 мы находим окно в этот утраченный мир благодаря рассказу о путешествии брата Греттира, Атли, за провиантом. Впрочем, возможно, в деталях сага отражает скорее ситуацию XIII века — об этом можно судить по тому, куда именно Атли и его вьючные лошади направляются по делам:

Семь навьюченных лошадей сушеной рыбы — немалый груз. Было бы чрезвычайно интересно узнать, чем Атли за нее заплатил.

Заготовка сена на низинных лугах была жизненно необходима — без сена хуторянам нечем было кормить коров и овец в течение долгой зимы, а прокормить требовалось максимально возможное число голов. В стадах большинство составляли валухи, баранов обычно держали лишь несколько, на развод. Валухи вырастали огромные и жирные, по весне с них состригали сугробы шерсти, которая зимой позволяла им выжить в горах, — их не сгоняли вниз, а оставляли на воле искать самим себе пропитание. В позднейшие времена исландцы считали, что валухи, которым удалось пережить зиму, — очень умные животные; в самом деле, в лютый мороз они умеют зарываться в снег и так греться, выставляя наружу лишь ноздри. От этой способности животных перебиваться самостоятельно напрямую зависело выживание людей. Олав Стефенсен (исл. Ólafur Steffensen), губернатор Исландии с 1793 по 1803 год, заметил как-то, после окончания особенно жестокого голода, что овцы, самостоятельно пасущиеся на воле зимой, — не что иное, как «столп, на котором стоит наше сельское хозяйство».[93]

Сам факт, что скотоводство и владение обширными участками земли играли центральную роль в исландской жизни, показывает, насколько мало менялось положение вещей на острове с X по XIII век. На протяжении всего этого периода плодородной земли, которую можно было успешно возделывать, решительно не хватало на всех. В силу географического положения лето в Исландии короткое, холодное и часто влажное, из-за чего выращивание зерновых уподоблялось игре в рулетку. Мука и зерно вскоре стали предметом роскоши, импортным товаром, хотя на юге Исландии иные хуторяне все-таки выращивали кое-какие злаки, например ячмень, в ограниченных количествах. Внутренние регионы острова были по большей части непригодны для жилья из-за жестокости долгих зим, и население вынуждено было распределиться вдоль побережья и в редких защищенных от ветра долинах. В этих местах рост численности приводил к росту социальной напряженности из-за нехватки земли, и споры о правах собственности на те или иные участки стали главным содержанием общественной деятельности — прежде всего потому, что именно на этих участках производилось пропитание.