Русская Прага - Наталья Командорова

В одном из писем А. Н. Майкову он писал: «Все назначение России заключается в православии, в свете ее с Востока, который потечет к ослепленному на Западе человечеству, потерявшему Христа. Все несчастие Европы, все, все безо всяких исключений произошло оттого, что с Римскою церковью потеряли Христа, а потом решили, что и без Христа обойдутся…» Ведь даже в Чехии, связанной с Россией первородными славянскими корнями, во время прогулок по Праге вместо понятного русскому чешского языка Федор Михайлович слышал в основном немецкую речь…

Положение чехов к концу XIX века было действительно незавидным. Прага разделилась на два непримиримых лагеря: чехи и немецкоговорящее население. Притом, как и в догуситские времена, это вновь привело к обострению противоречий на этнической почве. Начинает возрождаться национальное самосознание чехов — со своей историей, культурой, традициями. И Прага становится столицей «чешского Возрождения».

Необычайную популярность в народе приобретают ученые-просветители (по-чешски — «будители»): чешский филолог, историк, один из основателей славистики Йозеф Добровский; поэт Ян Коллар, воспевающий славянское единство; знаменитый чешский историк и политический деятель Франтишек Палацкий; основатель славянской археологии Йозеф Палацкий. Их идеи славянского единения, в противовес довлеющим австрогерманским амбициям, находили горячий отклик не только в Чехии, но и в других славянских государствах.

С большим интересом следили за событиями в Праге и просвещенные люди в Российской империи. Помимо ученых, писателей, поэтов, актеров и композиторов, революционно настроенная часть русской интеллигенции увидела в митингующей и бастующей Праге своих соратников по борьбе.

Революционная волна 1848 года, прокатившаяся по Европе, не могла не затронуть Прагу. Искрой для бунта в столице Чехии стали события в Вене, когда в сформированном венском парламенте не нашлось места славянам. Чешские просветители посчитали это оскорблением и отказались вообще работать в таком парламенте. В знак протеста в Праге 24 мая 1848 года был созван первый Славянский съезд, на который приехали в основном представители славянских народов Австрийской империи с целью договориться об объединении национальных движений против пангерманской опасности.

На нем присутствовали и гости из Российской империи, объявившие себя представителями русского народа. Их было всего двое: известный русский революционер-анархист Михаил Бакунин (1814–1876) и старообрядческий инок Алимпий (в миру Афанасий Зверев, известен также как Милорадов или Милорадович). Некоторые участники славянского форума выразили неоднозначное отношение к этой странной парочке русских «соратников» по борьбе.

Не разрушение, а возрождение

Осторожность пражских приверженцев славянского единения по отношению к Бакунину была вполне объяснима. Они, конечно, ведать не ведали о том, как отозвался сам о себе Михаил Александрович в одном из своих писем: «…Я привык лгать, потому что искусная ложь в нашем юнкерском обществе (речь шла о Петербургском артиллерийском училище, куда он поступил в пятнадцать лет от роду) не только не считалась пороком, но единогласно одобрялась…» И не прескверный характер гостя волновал устроителей славянского конгресса. В Праге были прекрасно осведомлены, что до приезда в их город Бакунина уже лишили в Российской империи «дворянского достоинства и всех прав состояния» и приговорили, в случае его возвращения на родину, к ссылке в Сибирь и к каторжным работам. Он был выслан даже революционно настроенным правительством Франции — за слишком рьяную агитацию и организацию бунтов среди парижских рабочих.

Михаил Александрович Бакунин

Однако чешских «будителей», очевидно, главным образом смущала так называемая «собственная программа» Бакунина.

Он ратовал за освободительную борьбу России и славянства только после полного первоначального разрушения исторически сложившихся устоев государств, что шло вразрез с идеями чешских просветителей, основанных не на уничтожении, а наоборот, — на возрождении национального самосознания с помощью исторических, культурных, языковых и идейных ценностей народов.

В Праге Михаил Александрович успел написать статью «Основы славянской политики», в которой изложил свою идею всеславянской федерации. Работа была опубликована в двух пражских журналах на польском и немецком языках.

Известный узкому кругу представителей православной старообрядческой церкви инок Алимпий (впоследствии причислен к лику местночтимых святых) — второй русский представитель на Славянском конгрессе — был не менее харизматичной личностью. Как сказал об Алимпии-Милорадове противник старообрядчества профессор Н. И. Субботин: «…это был весьма ловкий, в высшей степени отважный и смелый человек, горячо преданный расколу». Инок-делегат после завершения конгресса посчитал свою миссию выполненной и сразу же вернулся к себе домой, в Белокриницкий монастырь (территория нынешней Украины), где и проживал потом, оставаясь простым монахом, до самой своей смерти.

А вот неугомонный анархист Бакунин…

На пражских баррикадах

Вскоре после Славянского съезда в Праге был сформирован Временный правительственный комитет при активном участии Франтишека Палацкого — одного из создателей и вдохновителей популярной программы «австрославизма», которая была ориентирована на преобразование империи в федерацию равноправных наций при безусловном сохранении единства государства. Временный комитет заявил о неповиновении Венскому правительству.

В поддержку реформ в Чехии начались забастовки и митинги рабочих. 12 июня толпы народа собрались на Вацлавской площади в Праге. На улицах появились баррикады. В рядах защитников находился и русский революционер Михаил Бакунин.

Он храбро сражался и вместе со всеми самозабвенно пел:

Среди защитников баррикад были и делегаты закончившегося недавно первого Пражского славянского съезда, на котором эта патриотическая песня на слова словацкого поэта священника С. Томашика была провозглашена гимном славянского возрождения и братства. К слову сказать, этот гимн был очень популярен в России, а впоследствии, в годы Первой мировой войны, первые строки песни «Гей, славяне!» стали своеобразным паролем во время массового перехода солдат-славян из австро-венгерской армии на сторону русских.