Жажда жизни - Олег Кожевников

Наш многострадальный кунг бессменно служил нам и столовой, и кухней, и спальней. И вообще, это было единственное тёплое помещение на нашем «Ковчеге», отчаянно плывущем по ледяным водам древней реки. В трюме было как в холодильной камере, а на палубе к этому малоприятному ощущению добавлялся ещё обжигающий, ледяной ветер. Если бы не рубка, находиться наверху без неприятных последствий для здоровья можно было бы не больше получаса. А потом – или больничная койка с диагнозом воспаление лёгких, или торжественные похороны.

Управлять рулём можно было, не выходя из рубки. Мы особо не мудрствовали с устройством штурвала, а просто заметно удлинили рычаг, нарастив его так, что конец его находился в рубке, укрывающей от ветра и дождя. Пускай ход этого импровизированного рычага был не очень велик, но при движении по течению реки этого было вполне достаточно. Зато сейчас управлять судном могла даже девушка, так как нужно было прилагать совсем небольшие усилия, чтобы повернуть руль. Если бы возникла необходимость делать крутые повороты, то длину рычага можно было легко уменьшить. Угол поворота руля увеличивался при этом раза в три. Конечно, управлять им пришлось бы вдвоём и на открытой палубе.

Первым на вахту встал Виктор. Сломанная кость у него уже срослась, и с руки сняли лубки. Так что два последних дня он уже работал наравне с остальными. Но за прошлую свою облегчённую трудовую жизнь он добровольно решил теперь отдуваться. Было решено, что его вахты теперь будут длиннее в два раза, чем у других. У Василия, по известным причинам, были предусмотрены только ночные вахты. Теперь все надеялись, что наконец-то удастся поспать спокойно, без изощрённых рулад ночного храпа Василия. Одним словом, у всех была надежда на то, что наконец-то удастся слегка передохнуть от той изматывающей гонки за жизнь, которую вели мы каждый божий день с момента произошедшей катастрофы.

Почти сутки мы отсыпались. Так как есть было особо нечего, оставалась единственная услада для организма – сон. На палубу выходили только по необходимости. Смотреть на ледяные берега было, мягко говоря, неинтересно. Вот сон это да, по этому естественному лекарству от всех невзгод наши измученные организмы настолько соскучились, что казалось, что он не надоест никогда. Но это только так казалось, на вторую ночь спать уже никто не мог, и мы до утра просто болтали.

Народ постепенно начало раздражать наше медленное плаванье по течению. Скорость была всего километра три в час. И в процессе ночной беседы как-то само собой выкристаллизовалось обоюдное решение – утром поднимать наши паруса. Ветер дул по течению реки, в нужном для хода судна направлении. Да и действие парусов необходимо было проверить до того момента, как наш «Ковчег» достигнет моря. Но самое главное, что мы привыкли уже всё время что-то делать, чтобы не свихнуться в этом сонном царстве от покорного бездействия. Мы же не буддийские монахи, вот им-то для достижения нирваны очень бы подошли и эта тишина, и мерное течение реки. Наши же молодые организмы требовали действий и постоянной смены декораций. Не было сил терпеть такое однообразие.

В двенадцать часов дня все до одного высыпали на палубу, чтобы не упустить этот торжественный и, как всем представлялось, романтичный момент подъёма парусов. Но вопреки ожиданиям, произошло всё как-то буднично и безо всякой эмоциональной интриги. Я, одной рукой перебирая цепь тали, быстро опустил нижнюю рею с закреплённым к ней парусом. Его тут же надуло попутным ветром, и наш ход заметно стал быстрее. До этого Сергей с Василием натянули носовой парус.

Плыть стало заметно веселее. Скорость увеличилась, и вместе с этим исчезла гнетущая тишина. Паруса постоянно издавали хлопающие звуки, внося полное ощущение жизни и вне нашей кают-компании. Даже девушки начали гораздо чаще выходить на палубу, было уже не так грустно понаблюдать за проплывающими мимо ледяными берегами.

После поднятия парусов на «Ковчеге» дел особо не прибавилось, но скука отступила. И у всех, кроме нашего тракториста, наступила пора романтических настроений. Как-то само собой образовались три пары, которые постоянно пытались найти на судне уединённый уголок. Но везде, кроме нашего места ночёвки и питания, было очень холодно. Поэтому после нескольких минут жарких поцелуев приходилось возвращаться в общую каюту. А там не побалуешь, особенно когда на верхних нарах спит смачно храпящий и громко чмокающий губами Василий.

У меня с Леной отношения развивались сумбурно. Понравилась-то она мне сразу, но я боялся показать это. Казалось, какая тут может быть любовь, когда ежечасно вообще стоит вопрос о возможности нашей жизни. Ещё мне представлялось, что такой человек, как я, вряд ли может понравиться романтической Леночкиной натуре. Жёсткий, грубый, не терпящий возражений, при этом ещё вечно иронизирующий над собеседниками. Нежному, домашнему цветку не такой нужен мужчина. Это убеждение сохранялось у меня всё время, пока мы были на суше. Но всё изменилось буквально за несколько часов после отплытия, когда мы с Леной, вволю отоспавшись, практически всю ночь болтали. Именно тогда я узнал очень интересный факт, который полностью переменил моё представление об её отношении ко мне.

Я узнал, что Лена была кандидатом в мастера спорта по гимнастике. Мне тут же вспомнилась картина, когда сразу после катастрофы я её подсаживал в кузов «Газели» и делал это совсем не бескорыстным, а фривольным образом. Она безропотно позволила мне это, хотя могла спокойно обойтись и без моей помощи. С её-то подготовкой она могла легко запрыгнуть в кунг, но ведь не сделала этого, а значит, тоже была совсем не против со мной таким образом пообщаться. Эти воспоминания меня настолько вдохновили, что, как только мы остались наедине, я сразу же полез целоваться. С замиранием сердца я готовился уже получить по физиономии от оскорблённой девушки. Но сердце моё чуть не выпрыгнуло из груди, когда на свои несмелые поцелуи я неожиданно получил феерический ответ. Лена, прижавшись ко мне всем своим телом, начала жадно расцеловывать мою растерянную физиономию. При этом она еле слышно повторяла:

– А я думала, что ты совсем как айсберг! Холодный чурбан!

После этого эпизода мы упорно начали выискивать на нашем «Ковчеге» укромные места, чтобы уединиться. Но, как оказалось, не мы одни. Только мы находили такое укромное местечко, чтобы броситься, так сказать, друг другу в жаркие объятия, как через несколько минут в том же самом месте оказывались или Наташа с Сергеем, или Вера с Виктором. Увы!.. Плывущий среди ледяной пустыни наш спасительный «Ковчег» вдруг оказался слишком мал для трёх горячих влюблённых пар.

Естественно, мне хотелось большего, чем поцелуи, получаемые украдкой, и я, с присущим мне энтузиазмом, стал активно разрабатывать план поиска укромных мест, где нам никто не помешает. Единственный вариант, который приходил в голову, использовать для наших встреч время и место моей ночной вахты в рубке. Управлять рулём в течение всей вахты приходилось всего несколько раз, и он обычно всегда был укреплён в одном положении. Русло реки, пробитое водой в сплошном ледяном панцире, было довольно-таки прямым. Так что можно было, особо не отвлекаясь на управление им, спокойно приласкать мою девочку. Правда, теперь в рубке стало довольно шумно. Ощущение было такое, как будто находишься метрах в ста от работающих турбин реактивного самолёта. Этот шум создавали многочисленные небольшие водопады, летящие с отвесных ледяных стен русла реки.