Авантюрист - Габриэль Мариус

В этом своем жутком страхе Ребекка не была способна признаться даже добрейшему Моану Сингху.

Ребенок являлся к ней во сне. Многие годы. Девочка в этих снах ничего не говорила, а только печально смотрела прямо в глаза и молчала. Больно было непереносимо.

Ребекка наконец выучилась, стала педиатром, прочитала много книг по специальности, и ей уже давно было ясно, что ребенок все равно рано или поздно узнает правду, даже если приемные родители будут хранить молчание. И это открытие может отразиться на ней самым пагубным образом, потому что потом всю жизнь девочку будет преследовать комплекс неполноценности. Но может случиться и хуже. В еще не окрепшей душе может образоваться такой эмоциональный хаос, она может почувствовать внутри такую пустоту, что дальше все непредсказуемо. Не это ли случилось сейчас в Сан-Франциско?

Ей вдруг захотелось поговорить с Райаном. Очень сильно. Захотелось ощутить его мудрость, чуткость, доброту. Но Райан был далеко отсюда, на другом конце земли. Когда-то они безраздельно принадлежали друг другу, но с тех пор много воды утекло. Очень много.

Вконец измучившись, она закрыла глаза и позволила сну одержать верх.

Обед Ребекке принесли в двух горшочках. В одном что-то относительно мягкое, овощное, приправленное соусом карри, в другом — жаркое из бочкообразных черных грибов, обильно сдобренных асафетидой. Ребекка, конечно, не знала, что все это приготовили для нее, бедной одинокой американки, за которой некому ухаживать, родственницы Моана Сингха. Впрочем, еда ее интересовала сейчас постольку поскольку, потому что вся она была поглощена своими мыслями. Съев по нескольку ложек из каждого горшочка, Ребекка отщипнула кусочек от плоского индийского хлеба чепати.

Наскоро утолив голод, она отодвинула поднос и при этом невольно напрягла ногу. Колено пронзила острая боль.

Ребекка думала о Барбаре Флорио. Она ей тогда не очень понравилась. В агентстве ни в какую не хотели раскрывать личности приемных родителей. Понятное дело, они хотели исключить для нее любую возможность позднее возвратиться к Терезе. Но Ребекка категорически настояла, чтобы встретиться по крайней мере с приемной матерью, угрожая, что в противном случае все переговоры о передаче ребенка прекращает. Тогда сотрудники агентства с видимой неохотой вынуждены были организовать две короткие встречи.

Во время этих встреч Барбаре Флорио не терпелось произвести впечатление. Разговор велся в основном вокруг того, насколько она богата и какая райская жизнь ожидает ребенка. Барбара Флорио полагала — впрочем, это вполне естественно, — что молодая мамаша нищая. Ей в голову не приходило, что Ребекка может быть из семьи не менее богатой, чем она.

При втором свидании Барбара Флорио начала навязывать Ребекке деньги, предлагая оплатить все ее счета, «и чтобы были еще кое-какие карманные деньги для вас, дорогая». Ребекка, разумеется, восприняла это болезненно и быстро пресекла все разговоры о деньгах. Больше встречаться с этой женщиной у нее охоты не было. Она даже начала подумывать о том, чтобы изменить решение о передаче ребенка семье Флорио, но позднее сообразила, что Барбара просто хотела убедить ее, что она отдает ребенка в хорошие руки, стремилась показать себя с наилучшей стороны, просто делала это неуклюже. И сотрудники агентства рассказали ей, как давно атакует их миссис Флорио, какие отчаянные попытки предпринимает, чтобы стать матерью.

И вот теперь она умерла. Ужасная смерть в огне.

Худшая из всех смертей. Самая страшная, самая болезненная. Ребекке стоило только представить это, как тут же начинала болеть голова. А в прессе смаковалась версия о том, как тринадцатилетняя девочка Тереза Флорио, «трудный подросток», и раньше устраивавшая поджоги ради проказы, на этот раз устроила такой пожар, в котором сгорела ее приемная мать. Мысль о том, что подобные сообщения щекочут нервишки обывателей, была Ребекке отвратительна.

Она закрывала глаза, и ее тут же начинали терзать ужасные видения. Пальцы девочки, крупный план. Чиркают спичкой. Ее глаза, тоже крупным планом. В них отражается пламя. Крупно рот, раздираемый криком.

Сан-Франциско

Прикрытая зеленым покрывалом могила Барбары Флорио была расположена в замечательном месте — в одном из самых высоких уголков кладбища, откуда открывался вид на город и бухту. На утреннем солнце ярко сияли башни моста «Золотые ворота», но скоро все небо заволокло облаками. Сильный северо-восточный ветер возмутил океан, подняв из глубин массы ледяной воды. Холодный поток заставил дрожащих купальщиков ринуться на берег, а также понизил температуру обычно теплого прибрежного воздуха, отчего тот сконденсировался в густой, мягкий туман, который наплывал сейчас на берег, поливая дождичком низины.

Появился кортеж. Приехавшие раньше Бианчи и Рейган наблюдали, как плавно двигаются в гору черные лимузины.

— Начинается, — сказал Рейган. Он сделал последнюю затяжку «Кэмела», отшвырнул окурок в сторону и застегнул пиджак на все пуговицы.

Провожающие вразнобой повылезали из лимузинов и двинулись по направлению к могиле. Несколько пожилых женщин время от времени прижимали к глазам платки, видно, плакали в церкви, во время отпевания. Чей-то отставший ребенок лет пяти-шести начал проказничать где-то в задних рядах, пока нянька или мать не схватила его за руку. Прибывшие подчеркнуто не замечали представителей полиции, понимая, зачем они здесь, и не желая, чтобы им напоминали о том, как страшно погибла Барбара Флорио.

— А вот и подкрепление, — сказал Рейган, увидев припарковывающийся темно-красный «сатурн», откуда вылезли Луиза Стайглитц и Дэвид Кэнделл, сопровождаемые Леонардом Муром, руководителем отдела по расследованию поджогов. Бианчи и Рейган направились к ним.

Все обменялись короткими рукопожатиями, после чего Мур быстро осмотрелся.

— Так-так. Сильные города сего сегодня все здесь. Настоящие престижные похороны.

— Вы утром говорили с Флорио? — спросил Рейган.

— Еще нет. У нас на завтра назначена встреча. Мы обратились в суд с просьбой выдать разрешение на допрос обеих девочек. Судья затребовал предварительный отчет психиатра. Если Тереза снова выкинет свой маленький фокус, то не вижу причин, почему судья должен отказать. А тогда мы можем поместить девочек в какое-нибудь укромное местечко, где Брансепет покопается в них, так глубоко и долго, как захочет.

— Замечательно. Где девочки?

— До вчерашнего дня они оставались с отцом, у него на квартире. Семейный доктор всю последнюю неделю прописывал им что-то успокаивающее, потому что у обеих был плохой сон. А эту ночь они провели в доме на Пасифик-Хайтс.

— Где погибла мать? Кто это так придумал?

— По-видимому, они этого захотели.

Пространство вокруг могилы постепенно заполняли негромко переговаривающиеся люди. Поглазеть, как хоронят Барбару Флорио, пришло больше сотни человек.

Катафалк остановился под раскидистыми ветвями огромного кедра. Офицеры полиции замолчали и стали наблюдать, как извлекают гроб и несут к могиле. Впереди двигался молодой католический священник. Майкла Флорио нигде видно не было. Бианчи отчего-то стало не по себе.