Любовь по соседству - Морин Чайлд

Что бы там между ними ни возникло, Гриффин надеялся, что оно скоро начнет остывать. А оно, наоборот, лишь разгоралось с новой силой. И теперь Гриффин просто ни на секунду не мог выкинуть Николь из головы. Каждую ночь он проводил рядом с ней, прислушиваясь к ее мерному дыханию, а потом просыпался с ней в обнимку, вдыхая аромат ее волос. Гриффин буквально насквозь пропитался ею, она стала неотъемлемой частицей его повседневного мира, и он совершенно не представлял, что ему с этим делать. Ведь он уже даже ни о чем, кроме нее, и думать нормально не мог.

Если бы не отпуск, на работе от него все равно не было бы никакого толку. И даже сейчас, когда он находился на людном пляже, ему было чертовски сложно сдерживать свои гормоны.

— Больше, Грифф!

Требовательный голосок Конора вывел его из опасной задумчивости. Увидев счастливое доверчивое лицо малыша, Гриффин в очередной раз понял — хоть Николь и действовала на него на самых различных уровнях, Конор ее обогнал и нашел прямую дорожку к его сердцу. Этот мальчик представлял для него не меньшую опасность, хоть и совершенно другого рода.

— Ладно, приятель. — Гриффин начал сгребать песок в кучу. — Поможешь мне?

— Помогать!

— Хороший мальчик.

А потом вдруг зазвонил телефон, заставив Гриффина вздрогнуть от неожиданности. Черт, пока он работал, эта чертова штуковина трезвонила чуть ли не круглые сутки, но после того, как начался отпуск, он оказался практически в вакууме. Но он все равно по привычке все время таскал с собой телефон.

— А, привет, Гаррет. Как жизнь во дворце?

— Да как обычно, — усмехнулся брат. — Сижу на троне, таскаю корону.

Гриффин тоже рассмеялся и отбросил Конору волосы со лба.

— Сложная у тебя теперь жизнь, — вздохнул он. — А крестьяне с факелами уже штурмуют замок?

— Нет, но шурин вчера обошел меня на скачках, это считается?

— С некоторой натяжкой.

Соленый ветер трепал его футболку, Николь сидела в шезлонге с закрытой книжкой на коленях, а Конор разрушал очередную песочную твердыню.

— Еще!

Улыбнувшись, Гриффин принялся сооружать свободной рукой очередную башню.

— Это кричит ребенок? Ты вообще где сейчас?

— Ребенок, здесь вообще полно детей. Я на пляже.

— Но ты же ненавидишь пляжи.

— Вовсе нет. — Гриффин с улыбкой наблюдал, как над его творением нависают кулачки Конора. — Я ненавижу не пляжи, а толпу.

Солнце уже садилось, так что совсем скоро здесь останутся лишь самые увлеченные серферы и группки подростков, которые разведут костры и начнут травить друг другу байки, запивая их холодным пивком.

— А что это за ребенок?

— Сын Николь Бакстер. Конор, — ответил Гриффин в трубку, а малыш, услышав свое имя, обернулся и одарил его беззаботной улыбкой.

— Ты спятил? Зачем тебе подруга Кэти?

— Я не спятил и знаю, что делаю.

— Ага, и именно поэтому нарушаешь свое правило про женщин с детьми.

Черт, жаль, что брат-близнец всегда его слишком хорошо понимал. Да, похоже, он мастерски умеет скрывать свои чувства, ведь и Лукас, и Гаррет мигом обо всем догадались. Что ж, если Кэти окажется столь же проницательной, он может заранее распроститься с любимыми печеньями.

— Все не так. — Во всяком случае, Гриффин не уставал твердить это самому себе. Ведь он прекрасно знал, что, если он свяжется с женщиной с ребенком, ему потом придется расставаться не только с женщиной, но и с запавшим в душу ребенком. Один раз он через это уже прошел, и повторять этот печальный опыт у него не было ни малейшего желания.

— Просто не верится.

— Я не собираюсь тащить ее под венец или делать еще что-нибудь в этом роде, Гаррет. И вообще, кончай на меня орать. Ты далеко и все равно не сможешь мне врезать.

— Ладно, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — устало вздохнул Гаррет.

— Я всегда знаю, что делаю, — заверил его Гриффин, но когда он глядел на неторопливо идущую к нему Николь, то сам сильно в этом сомневался.

Гаррет усмехнулся и резко сменил тему разговора:

— Ладно, я звоню по делу. Тут есть один человек, который собирается выставить свою коллекцию драгоценных камней в музее в Лос-Анджелесе, но не доверяет их охране и хочет нанять нас.

— Здорово.

— Я ему так и сказал. Я уже отправил твоей помощнице все подробности по почте, и раз уж ты остался за старшего, тебе и браться за это дело.

Николь подошла к сыну, и, оставив Конора в надежных руках, Гриффин неторопливо побрел вдоль линии прибоя.

Всего пару дней назад он мечтал о работе или хоть каком-нибудь занятии. Но теперь, оглядываясь на женщину, возившуюся с ребенком в песке в лучах заходящего солнца и брызгах морского прибоя…

— Грифф? Ты все еще здесь?

— Ага. И когда ему нужны конкретные цифры?

— Через пару дней. Как только все рассчитаешь, напиши мне во дворец, а я уже здесь с ним все обговорю.

— Во дворец, — насмешливо повторил Гриффин. — А тебе самому не кажется странным, что ты живешь во дворце?

— Кажется, еще как кажется. Но здесь живет Алекс, а я живу с Алекс.

— Да, я это уже понял.

— Да неужели? Вот так новость. А разве это не ты предлагал, чтобы Алекс забыла о том, что она принцесса, и перебралась ко мне в Калифорнию?

Гриффин действительно это предлагал. Ведь у него просто в голове не укладывалось, как можно ради женщины все бросить и перебраться на другой конец света. А теперь вот все понял. Однако ему совершенно не хотелось задумываться о том, откуда к нему пришло это понимание. Еще раз оглянувшись на Николь, он увидел ее теплую улыбку и торопливо отвернулся.

— Грифф, ты ни о чем не хочешь мне рассказать?

— Нет.

— Ладно, а как насчет Николь и ее ребенка? Разве ты забыл, что с тобой было, когда ты в последний раз связался с матерью-одиночкой?

— Нет.

— Ты же чуть с ума не сошел, когда лишился того мальчика, а он даже сбежал от матери, чтобы остаться с тобой.

— Я помню. — Он с радостью все забыл бы, но просто не мог этого сделать. Он начал учить шестилетнего Джейми играть в бейсбол и с головой окунулся в собственное детство, а всего через пару недель почувствовал себя настоящим отцом этого ребенка. Вот только когда мать Джейми ушла от Гриффина, то забрала с собой и сына.

А потом заплаканный малыш прибежал к нему в офис, надеясь, что сможет удержать Гриффина в своей жизни. Он вернул ребенка матери и поклялся, что никогда больше не свяжется с женщиной, у которой есть дети. И он никогда не нарушал этой клятвы. Если, конечно, не считать последнюю неделю.